Пророк ислама относится к числу тех исторических личностей, к которым ни один рассудительный человек не может отнестись безразлично. Верующие принимают его за последнего Божьего посланника, лучшего представителя рода человеческого, чей путь гарантирует счастье на земле и спасение в жизни вечной. Критики видят в нём гениального политика, сумевшего за короткий срок изменить ход мировой истории и заложить основы цивилизации, которая вот уже много веков изумляет всех мыслящих людей. Священный Коран описывает его как мудрого учителя и доброго наставника, живое воплощение нравственных добродетелей и достойный пример для подражания.

Ниспослание Откровения коренным образом изменило его спокойную и беззаботную жизнь в Мекке. Прежде не имевший врагов и пользовавшийся доверием своих соплеменников, он внезапно превратился в изгоя, и чем больше он пытался объяснить смысл своих проповедей, тем враждебнее вели себя язычники по отношению к нему и его последователям. Однако он выстоял и остался верен самому себе. Ни горечь разочарований и потерь, ни победоносное возвращение в родной город не изменили его кроткого и добродушного характера.

Он не любил, когда мусульмане расхваливали его, и предпочитал, чтобы его называли рабом и посланником Всевышнего. И в этом заключался весь смысл его пророческой миссии. Он обучал писанию Аллаха и разъяснял его, обучал тому, как различать между истиной и заблуждением и отделять зёрна от плевел, как ставить перед собой великие цели и идти к ним кратчайшим путём. Всевышний сказал: «Мы отправили к вам Посланника из вас самих, который читает вам Наши аяты, очищает вас, обучает вас писанию и мудрости, и обучает вас тому, чего вы не знали» (сура 2 «Корова», аят 151).

Чрезвычайно требовательный к себе, он был снисходителен к другим. Он излучал любовь, часто улыбался, иногда мог пошутить, но при этом никогда не лгал. Если он приказывал что-либо, то первым совершал это, а если запрещал что-либо, то спешил отказаться от этого раньше других. Когда он оказывался перед выбором, то всегда выбирал самый лёгкий путь, если в этом не было ничего предосудительного. Вплоть до самой смерти он оставался непривередливым ни в еде, ни в одежде, и спал на грубой циновке, и ничем не выделялся среди своих сподвижников, и они отвечали ему преданностью и беззаветной любовью. В Священном Коране его жизненный путь и нравственный облик ставятся в пример каждому, кто надеется на Аллаха и на вечную жизнь (сура 33 «Полчища», аят 21), а повиновение ему приравнивается к повиновению самому Аллаху (сура 4 «Женщины», аят 80). Поэтому мусульмане во все времена уделяли особое внимание изучению сунны и сиры. Так по-арабски называют жизненную практику и жизнеописание Пророка Мухаммада, мир ему и благословение Аллаха.

Для желающего познакомиться с исламом нет лучшего способа, чем внимательное прочтение его сиры. Прекрасный нрав Пророка, мир ему и благословение Аллаха, его убеждённость и последовательность, стойкость и неприхотливость, щедрость и снисходительность не оставляют сомнений в правдивости его посланнической миссии. Как пишет ‘Абд-ар-Рахман ас-Са‘ди: «Если человек надлежащим образом изучит его жизнь до начала пророческой миссии, а также качества, которыми он обладал и которые стали еще более совершенными и восхитительными впоследствии, то ему непременно станет ясно, что таким совершенным нравственным обликом обладают только пророки, поскольку Всевышний Аллах сделал нравственный облик одним из величайших доказательств правдивости или лживости людей» [Тайсир аль-Карим ар-Рахман. Т. 1. С. 64]. А выдающийся андалусский богослов Ибн Хазм сказал: «Если бы его единственным чудом был его жизненный путь, то этого было бы достаточно» [Аль-Фасль фи-ль-миляль ва-ль-ахва ва-н-нихаль. Т. 2. С. 73].

Знание сиры необходимо изучающим Коран, потому что она помогает разобраться в обстоятельствах ниспослания многих откровений, установить хронологию и места ниспослания аятов, найти ответы на многие другие вопросы. Оно также необходимо изучающим Шариат и занимающимся призывом, потому что из неё мы узнаем, как изменялись нормы поведения в обществе и вводились новые запреты, когда полагается увещевать мудрыми словами, когда можно прибегать к спору, а когда разрешается отстаивать свою правоту иным способом. Это лучшее руководство для понимания того, что требуется от верующих на каждом конкретном этапе, что может принести им наибольшую пользу и как избежать того, что вредит их общим интересам.

Как и Священный Коран, жизнеописание Пророка, мир ему и благословение Аллаха, нужно читать и перечитывать. Оно помогает лучше благодарить Всевышнего за те милости, которые Он посылает нам, и проявлять терпение перед лицом трудностей и испытаний. С этой же целью Аллах открывал Своему Посланнику, мир ему и благословение Аллаха, истории предыдущих пророков, и в Коране об этом сказано: «Мы рассказываем тебе повествования о посланниках, чтобы укрепить ими твоё сердце» (сура 11 «Худ», аят 120). А кроме того, сира помогает проникнуться смыслом свидетельства «Мухаммад — Посланник Аллаха», который заключается в следовании его путём, выполнении его велений и преданной любви к нему, его сподвижникам и всем тем, кто возлюбил Аллаха и Его Посланника.

Как говорится в достоверном хадисе: «Никто из вас не уверует до тех пор, пока не возлюбит меня сильнее, чем своих родителей, своих детей и вообще всех людей» (аль-Бухари и Муслим). А как можно полюбить человека, если мало что знаешь о его жизни и деяниях, о том, что ему нравилось и чего он сторонился? И как можно не полюбить его после того, как узнаешь, через какие испытания он прошёл для того, чтобы донести до нас Божье послание и спасти нас из мрака заблуждения и невежества?

Не менее важна и любовь к его сподвижникам, которые терпели на пути Всевышнего невероятные лишения и жертвовали ради Него собой и своим имуществом. Сообщается, что Пророк, мир ему и благословение Аллаха, сказал: «Любовь к ансарам — это признак веры, а ненависть к ним — это признак лицемерия» (аль-Бухари). Подлинный смысл этих слов ясен лишь тому, кто изучил жизнь Посланника, мир ему и благословение Аллаха, и понимает, с какими трудностями сталкивались первые мусульмане, оказавшие ему поддержку.

Ибн аль-Каййим пишет: «…люди безмерно нуждаются в знании о Посланнике, в изучении того, что он принёс, в вере во всё, о чём он сообщил, и в повиновении всем его приказам. Добиться счастья и преуспеяния в этом мире и в последней жизни можно, только следуя путём посланников, и только через них можно подробно узнать обо всём хорошем и дурном. И, конечно же, снискать довольство Аллаха можно только благодаря ним. Поэтому благими считаются те поступки, слова и нравственные качества, которые соответствуют их верному руководству и принесённому ими учению. Они — мерило, потому что по их словам, поступкам и качествам оцениваются слова, поступки и качества других людей, и благодаря следованию их путём праведники отличаются от заблудших. Люди нуждаются в них больше, чем тело нуждается в душе, глаза — в зрении, а душа — в жизни. В чём бы ни нуждался человек, потребность в Божьих посланниках намного превышает любую нужду.

Что ты можешь думать о человеке, если отсутствие его верных наставлений может в мгновение ока так навредить твоей душе, что она станет словно рыба, которую вынули из воды и положили на сковороду? Именно это происходит с человеком, когда его сердце отделяется от того, что принесли Божьи посланники, и даже хуже того. Но почувствовать это может только живая душа. Нанесение раны не причиняет боли мертвому.

И если счастье раба в обоих мирах связано с верным руководством Пророка, мир ему и благословение Аллаха, то каждый искренне желающий себе добра, спасения и счастья, обязан изучить его руководство и жизнеописание, чтобы выйти из круга тех, кто не ведает о нём, и попасть в число его последователей и сторонников. В отношении к этому вопросу люди делятся на тех, кто прикладывает усилия, и тех, кто довольствуется малым, и тех, кто вообще лишён удела» [Зад аль-ма‘ад. Т. 1. С. 69-70].

Откуда же мы черпаем знания о Пророке Мухаммаде, мир ему и благословение Аллаха? Разумеется, в первую очередь из Священного Корана. Это — вечное доказательство его пророческой миссии и правдивости. В нём описывается превосходный нрав Посланника, мир ему и благословение Аллаха, его взаимоотношения с домочадцами и сподвижниками, важнейшие события, случившиеся в период его пророчества, и его поведение в роли пророка и политического лидера мусульман.

Второй источник — это рассказы сподвижников, которые видели Пророка, мир ему и благословение Аллаха, жили и преодолевали трудности бок о бок с ним, обучались у него религии и мудрости. Он относился к ним, как заботливый отец, и они любили его сильнее, чем своих детей и самих себя. Благодаря их рассказам сохранились сведения о внешнем виде Мухаммада, мир ему и благословение Аллаха, его манере разговаривать, ходить, сидеть, смеяться, его предпочтениях в еде и одежде, его отношении к жёнам и детям, друзьям и врагам, о том, как он жил, как умер и как был похоронен.

Сподвижники уделяли большое внимание пересказу эпизодов из жизни Пророка, мир ему и благословение Аллаха, обучая на этих примерах подрастающее поколение. Внук известного сподвижника Са‘да ибн Абу Ваккаса — Исма‘иль ибн Мухаммад ибн Са‘д — сообщил, что его отец рассказывал им о походах Посланника, мир ему и благословение Аллаха, перечислял их и говорил: «Сыновья мои, это подвиги ваших отцов, не забывайте их». ‘Али ибн аль-Хусайн ибн ‘Али сказал: «Мы изучали рассказы о газаватах и экспедициях Пророка, мир ему и благословение Аллаха, как изучали суры из Корана». А известный табий Ибн Шихаб аз-Зухри утверждал, что сира заключает в себе «знания о жизни вечной и ближней» [Аль-Джами‘ ли-ахляк ар-рави. Т. 2. С. 195].

Одним из первых сочинений, посвященных жизнеописанию и походам Пророка, мир ему и благословение Аллаха, стали письма ‘Урвы ибн аз-Зубайра (ум. 94 г. х.), сына одного из первых мусульман и двоюродного брата Пророка — аз-Зубайра ибн аль-‘Аввама, халифу ‘Абд-аль-Малику ибн Марвану (ум. 86 г. х.). Они охватывают начальный период пророчества, хиджру мусульман в Абиссинию, а потом в Медину, военные походы мусульман, последние годы жизни Посланника, мир ему и благословение Аллаха, а также войны с вероотступниками. Эти письма дошли до нас в передаче Абу аль-Асвада аль-Мадани (ум. 131 г. х.) и были собраны в одну книгу нашим современником — шейхом Мухаммадом Мустафой аль-‘Азами.

Примерно в тот же период появилась ещё одна хроника, составленная видным мединским законоведом Абаном ибн ‘Усманом (ум. 105 г. х.), сыном третьего праведного халифа. Как сообщает мекканский кадий аз-Зубайр ибн Баккар, она была написана до 82 г. х. и вызвала неудовольствие Омейядского халифа ‘Абд-аль-Малика ибн Марвана и его сына Суляймана [Аль-Ахбар ва-ль-маваффакийят. С. 275-276]. Этот труд не сохранился до наших дней, но многие исторические сообщения со слов Абана передал аль-Мугира ибн ‘Абд-ар-Рахман аль-Махзуми [Ат-Табакат аль-кубра. Т. 7. С. 208].

Если принять во внимание, что из числа сподвижников в тот период ещё были живы в Басре — Анас ибн Малик (ум. 93 г. х.), в Дамаске — ‘Абдаллах ибн Буср аль-Мазини (ум. 96 г. х.) и Махмуд ибн ар-Раби‘ (ум. 99 г. х.), в Мекке — Абу ат-Туфайль ‘Амир ибн Василя (ум. 102 г. х.), то письменная фиксация жизнеописания Пророка, мир ему и благословение Аллаха, началась уже при жизни тех, кто видел и сопровождал его. Среди табиев знатоками сиры также были ‘Амир ибн Шурахиль аш-Ша‘би (ум. 103 г. х.), Вахб ибн Мунаббих (ум. 114 г. х.), Шурахиль ибн Са‘д аль-Мадани (ум. 123 г. х.), Мухаммад ибн Муслим ибн Шихаб аз-Зухри (ум. 124 г. х.), Язид ибн Харун аль-Асади (ум. 130 г. х.), ‘Абдаллах ибн Абу Бакр ибн ‘Амр ибн Хазм (ум. 135 г. х.) и Суляйман ибн Тархан ат-Тайми (ум. 143 г. х.).

Среди историков следующего поколения выделяется ученик Ибн Шихаба аз-Зухри — Муса ибн ‘Укба (ум. 140 г. х.). Он составил небольшое по объёму жизнеописание Пророка, мир ему и благословение Аллаха, отобрав правдивые и надёжные рассказы, и его труд заслужил высокую оценку имамов того времени. Яхья ибн Ма‘ин назвал его книгу, записанную со слов аз-Зухри, «одним из самых достоверных трудов о газаватах» [Сияр а‘лям ан-нубаля. Т. 6. С. 117]. А когда имама Малика спросили о походах Пророка, мир ему и благословение Аллаха, он сказал: «Изучай "Магази" праведного человека Мусы ибн ‘Укбы, ибо это — самая достоверная книга о газаватах» [Аль-Джами‘ ли-ахляк ар-рави. Т. 2. С. 195].

Однако наиболее значимый вклад в изучение и сохранение сиры внёс другой ученик Ибн Шихаба аз-Зухри — Мухаммад ибн Исхак ибн Ясар (ум. 151 г. х.). Его дед был родом из Айн-эль-Тамра и попал в плен, когда мусульмане под командованием Халида ибн аль-Валида заняли эту область Ирака. Точных сведений о происхождении его семьи нет, но не исключено, что они были арабами-христианами. Ибн Исхак родился в Медине предположительно в 80 г. х. и видел Анаса ибн Малика, одного из ближайших сподвижников Пророка, мир ему и благословение Аллаха. Обладая превосходной памятью и смышлёностью, он рассказывал хадисы со слов более сотни передатчиков и превзошёл многих учёных Медины, но не избежал критики в свой адрес. Некоторые обвиняли его в подтасовке иснадов и еретических взглядах в вопросах имамата и предопределения. В то же время имамы Ибн Шихаб аз-Зухри, Суфьян ибн ‘Уяйна, Шу‘ба ибн аль-Хаджжадж, ‘Али ибн аль-Мадини, Ахмад ибн Ханбаль и Яхья ибн Ма‘ин признавали его блестящие заслуги и надежность.

Ибн ‘Ади пишет: «Если бы единственной заслугой Ибн Исхака было то, что он отвлёк царей от книг, в которых нет пользы, и возбудил в них интерес к газаватам Посланника Аллаха, мир ему и благословение Аллаха, ранней истории человечества и пришествию Пророка, мир ему и благословение Аллаха, [этого было бы достаточно]. В этом Ибн Исхак опередил остальных, и многие после него сочинили труды на эту тему, но не сравнялись с ним. Я исследовал многие его хадисы и не нашёл среди них таких, которые категорично можно назвать слабыми. Иногда он совершал те или иные ошибки, как это делают другие, но заслуживавшие доверия люди и имамы не отказывались рассказывать хадисы с его слов. Он неплохой передатчик» [Аль-Камиль фи ду‘афа ар-риджаль. Т. 7. С. 270].

Как сообщает аль-Хатиб аль-Багдади, свою знаменитую биографию Пророка, мир ему и благословение Аллаха, известную как «Сира», Ибн Исхак написал по требованию халифа Абу Джа‘фара аль-Мансура (ум. 158 г. х.). При этом отмечается, что ему было поручено написать историю «от сотворения Адама до этих дней твоих». Однако в основе своей этот труд, вероятно, был написан задолго до того, как Абу Джа‘фар пришёл к власти в 136 г. х. Дело в том, что Ибн Исхак завершил свою книгу описанием того, как сподвижники присягнули на верность Абу Бакру, не упомянув более поздние события, включая приход к власти потомков аль-‘Аббаса. Кроме того, он не обошёл молчанием сообщения, которые вызывали неудовольствие аббасидских правителей и о которых умалчивали некоторые поздние историки, в том числе аль-Вакиди и Мухаммад ибн Са‘д. Вряд ли Ибн Исхак стал бы включать их в свою книгу, если бы сочинял её по требованию халифа и для того, чтобы угодить ему.

Блестящий труд Ибн Исхака стал важнейшим источником по ранней истории ислама, и на него в обязательном порядке опирались все последующие историки. Огромный вклад в его распространение внесли имамы Зияд ибн ‘Абдаллах аль-Баккаи (с его слов он дошёл в передаче выдающегося историка ‘Абд-аль-Малика ибн Хишама аль-Химьяри), Бакр ибн Суляйман аль-Асвари (в передаче другого историка Халифы ибн Хайята аль-‘Усфури), Ибрахим ибн Са‘д аз-Зухри (в передаче историка Ахмада ибн Мухаммада ибн Айюба), а также рейский кадий Саляма ибн аль-Фадль аль-Абраш, которого имам ат-Табари назвал «самым надёжным передатчиком со слов Ибн Исхака от Багдада до самого Хорасана». Наряду с ними «Сиру» Ибн Исхака пересказывали и другие учёные, и между этими версиями есть незначительные различия, вероятно, связанные с тем, что автор со временем вносил в нее изменения.

В последующие столетия были написаны десятки и даже сотни сочинений о жизни Пророка Мухаммада, мир ему и благословение Аллаха. Некоторые авторы отдельно собирали сведения о чудесных деяниях Пророка, мир ему и благословение Аллаха, и одними из первых этому посвятили сочинения имамы Мухаммад ибн Юсуф аль-Фирьяби (ум. 212 г. х.) и ‘Али ибн Мухаммад аль-Мадаини (ум. 224 г. х.). Другие уделяли внимание описанию внешних качеств и нравственных достоинств Пророка, мир ему и благословение Аллаха, и среди опередивших других на этом поприще были Абу аль-Бахтари Вахб ибн Вахб аль-Асади (ум. 200 г. х.) и ‘Али ибн Мухаммад аль-Мадаини (ум. 224 г. х.). Выдающиеся хадисоведы Мухаммад ибн Исма‘иль аль-Бухари (ум. 256 г. х.) и Муслим ибн аль-Хаджжадж ан-Нишапури (ум. 261 г. х.) выделили хадисы о походах Пророка, мир ему и благословение Аллаха, в отдельные главы своих «Сахихов».

В русской литературе первое сколько-нибудь подробное изложение жизни Пророка, мир ему и благословение Аллаха, мы встречаем в «Книге Систима, или Состояние мухаммеданския религии» (1722), сочинённой князем Дмитрием Кантемиром (ум. 1723) по повелению императора Петра I. Оригинал книги был написал на латыни в 1719 г., а перевод на русский язык выполнил известный писатель Иван Ильинский. Дмитрий Кантемир был привезён в Стамбул в возрасте четырнадцати лет, когда его отец стал господарем Молдавского княжества, и был хорошо знаком с верой и обычаями мусульман. В своём сочинении он именует основателя ислама «лжепророцем», однако подробно описывает его рождение, начало пророчества, восхождение на небеса и явленные им чудеса, опираясь на распространённые среди мусульман предания. Публикация этой книги стала значительнейшим событием для российской науки, поскольку изложенные в ней сведения о Пророке, мир ему и благословение Аллаха, шли в разрез с одобренными церковью гневными и лживыми «обличениями» Максима Грека.

Однако для изменения отношения к исламу и его Пророку в православной среде требовалось время, и подтверждение тому — публикация статьи «Магомет с Алкораном» (СПб., 1774), составленной Петром Фёдоровичем Богдановичем (ум. 1803) на основе лживых представлений о Пророке, мир ему и благословение Аллаха, которые, вероятно, имели хождение в те времена в России. Перемены наметились в первой половине XIX века, когда для философов и писателей стало привычным противопоставлять своих героев устоявшемуся общественному мнению. Церковное православие уже не было доминантным в среде свободомыслящих людей России, и страх перед «басурманами» постепенно уступал место интересу к культуре мусульманских народов, тем более что войны с Оттоманской империей в ту пору завершались успехом русского оружия.

Смелой и даже революционной для своего времени была оценка деятельности Пророка, мир ему и благословение Аллаха, данная философом-публицистом Петром Яковлевичем Чаадаевым (ум. 1856). В седьмом философическом письме, датированном 1829 годом, он называет ислам одним из «самых замечательных проявлений общего закона» и видит его заслугу в искоренении многобожия «на громадном протяжении земного шара, и притом в таких областях, которые можно было считать недоступными влиянию общего движения разума». В то же время П. Я. Чаадаев рассматривает религию Магомета «разветвлением» христианства, которое, по его словам, способно «принимать самые различные формы религиозного мышления» и при этом «согласовывать свои действия в случае необходимости даже и с заблуждением, для того чтобы достигнуть конечного результата».

Восхищение успехом Пророка, мир ему и благословение Аллаха, мы также встречаем в лирике А. С. Пушкина и исторических очерках Н. В. Гоголя, однако это были не более чем отголоски непонимания того, что нужно думать про человека из пустыни, который, не скопив серебра и злата, сумел собрать вокруг себя толпы последователей и вдохновить их на скорейшее завоевание великих империй. И чем больше мыслящие и образованные люди узнавали о его жизни и нравах, тем явственнее становилась их уверенность в том, что основатель ислама не был низким обманщиком или кровожадным тираном. Во многом этому способствовал выход в свет книги американского писателя Вашингтона Ирвинга «Жизнь Магомета» (М., 1857). В предисловии к переводу Петра Киреевского талантливый публицист Николай Александрович Добролюбов (ум. 1861), к слову, друг литературного критика Н. Г. Чернышевского, раскрывает, насколько пристрастно российские историки относились к личности арабского пророка.

Такому отношению можно найти немало объяснений, лежащих не глубже, чем видимые причины враждебности к турецкому влиянию. Думы русских философов были заняты размышлениями о судьбах России и православия, и житие пророка ислама интересовало их не более, чем для понимания хода мировой истории. Как видно из слов основоположника славянофильства Алексея Степановича Хомякова (ум. 1860), ислам воспринимался в России как религия «внутренне умершая», которая пока ещё «не исчезла с лица земли перед торжествующим напором государств христианских». В своих «Записках о всемирной истории» он не останавливается на событиях из жизни Пророка, мир ему и благословение Аллаха, но пытается разобраться в причинах успеха его религии, которая хотя и заключала духовную природу человека в «цепи нескончаемого рабства», но всё же была воспринята «всеми семьями аравийскими», потому что «высокие нравственные побуждения» в ней уживались «со страстями человеческими, с любовью к чувственному наслаждению и к воинской славе». Более того, «в исламе идея религиозная заключала в себе не только освящение стремлений завоевательных, но и обязанность завоеваний, и весь народ верующий был обращён в постоянную и восторженную дружину».

Более практические цели преследовал при изучении ислама выпускник Казанской духовной академии, миссионер и исламовед Николай Петрович Остроумов (ум. 1930), разработавший теоретические основы интеграции мусульманского населения Российской империи в православное общество. В своих полемических статьях он откровенно подчёркивал превосходство христианства над исламом и акцентировал внимание на тех вопросах исламской доктрины, которые вступали в противоречие с христианским учением. В сочинении «Аравия и Коран» (Казань, 1899) он посвящает отдельную главу личности основателя ислама и пытается разобраться, какие обстоятельства повлияли на внутренний мир «религиозно-мечтательного юноши», который вдруг, неожиданно для самого себя, поверил в своё пророческое предназначение.

Н. П. Остроумов также выдвигает гипотезу о трёх влияниях, которые нужно учитывать при разборе учения Корана: семитское происхождение пророка, обстоятельства его жизни и отношение к нему со стороны общества. Именно сочетание этих трёх факторов, по его убеждению, определяло характер проповедей и политические решения Мухаммада, мир ему и благословение Аллаха. В своём стремлении найти недостатки в поведении Пророка, мир ему и благословение Аллаха, он противопоставляет его бегство в Медину «героизму» библейских пророков, которые «безбоязненно смотрели в глаза смерти», обвиняет его в «неумеренном женолюбии» и неспособности избавиться от «следов своего арабского происхождения», которые порой выливались к «хладнокровную жестокость» и отразились на «догматическом учении Корана».

На фоне таких рассуждений разительно выделялось сочинение «Магомет, его жизнь и религиозное учение» (СПб., 1896) видного христианского мыслителя Владимира Сергеевича Соловьёва (ум. 1900). Автор крайне ответственно подходит к освещению биографических фактов из жизни Мухаммада, мир ему и благословение Аллаха, и чаще всего ограничивается упоминанием самых ярких эпизодов, судя по которым можно нарисовать его нравственный портрет. Особое место в его сочинении занимает критическое рассмотрение ключевых с позиции христианского богословия доктрин мусульманской веры, таких как предопределённость человеческих деяний, воскрешение и бессмертие души, наказание за преступление и т. д.

В. С. Соловьёв приступил к написанию данного труда в последние годы своей жизни, когда он отстранился от увлекавшего его в зрелые годы славянофильства и начал искать пути воссоединения Востока и Запада под плащаницей вселенского христианства. Он с глубочайшим уважением относился к убеждённости Мухаммада, мир ему и благословение Аллаха, в том, что небесные религии имеют общее происхождение, как и само человечество. В своей снисходительности к «трезвому молоку» ислама, которое «питает народы, призванные к историческому действию, но ещё не доросшие до высших идеалов человечества», русский философ вторит Петру Чаадаеву. При этом он ни разу не ставит под сомнение тот факт, что пророк ислама свято верил в своё предназначение и в божественное происхождение откровения, которое он получал в состоянии «вдохновения и экстаза».

Отметим, что за год до появления книги В. С. Соловьёва в России был издан перевод двухтомного сочинения Августа Мюллера под названием «История ислама с основания до новейших времен». Разумеется, заключения германского учёного, а также других европейских ориенталистов, на труды которых ссылается русский философ, не могли не оказать влияние на его выводы. В частности, вслед за А. Мюллером он защищает Мухаммада, мир ему и благословение Аллаха, от обвинений в бесцельной жестокости, проводя параллель с кровавой расправой Карла Великого над 4500 пленными саксонцами. Но если А. Мюллер обвиняет пророка ислама в том, что он продолжал «пользоваться именем Всемогущего» для оправдания своих политических шагов даже после того, как он приобрёл фактическую власть в Медине, то В. С. Соловьёв последовательно отрицает «всякий подлог с его стороны».

Данный подход стал уникальным явлением в русской религиозно-философской мысли, тем более что на рубеже столетий начали вырисовываться рамки «критического» взгляда на мусульманскую традицию в целом, инспирированного профессором арабской словесности, академиком Петербургской академии наук Виктором Романовичем Розеном (ум. 1908). Миссионерская направленность казанской школы востоковедения вытеснялась систематическим недоверием к мусульманским источникам, которое представлялось аксиоматичным в свете работ Августа Мюллера (ум. 1892), Юлиуса Велльгаузена (ум. 1918), Игнаца Гольдциера (ум. 1921) и др.

Основные гипотезы европейских ориенталистов нашли отражение в работе «История мусульманства» (1901) профессора Лазаревского института восточных языков Агафангела Ефимовича Крымского (ум. 1942). В основу книги, которая изначально готовилась как экзаменационное пособие для студентов, был положен переводной труд голландского исламоведа Рейнхарта Дози, дополненный главой из сочинения И. Гольдциера и короткими комментариями переводчика. Второе издание, увидевшее свет спустя три года, было снабжено более подробными комментариями, в которых переводчик часто ссылается на И. Гольдциера, А. Шпренгера, Т. Нёльдеке, Г. Вейля и др.

Несколькими годами раньше А. Е. Крымский написал статью «Мохаммед», которая наряду с ещё несколькими десятками статей автора, вошла в Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона. В ней повторяются утверждения А. Шпренгера о том, что ислам якобы проповедовался в Аравии до Мухаммада, мир ему и благословение Аллаха, и что сам пророк якобы страдал «мускульной истерией», которая вызывает склонность к галлюцинациям и самообману. Характеризуя личность Мухаммада, мир ему и благословение Аллаха, он называет его «вдохновенным человеком», который «вовсе не имел практического смысла и энергии». Но когда «этот забитый, загнанный человек внезапно получил силу, мы, наряду с порывами великодушия, сплошь и рядом видим в нём тирана, чувственного старика, и, быть может, даже сознательного сочинителя откровений».

Еще более последовательным сторонником критического метода был ученик В. Р. Розена — академик Санкт-Петербургской Академии наук Василий Владимирович Бартольд (ум. 1930). В своей книге «Ислам» (Пг., 1918) он подчеркивает, что при установлении фактов жизни Мухаммада, мир ему и благословение Аллаха, «необходимо как можно меньше пользоваться преданиями, по возможности довольствуясь теми местами Корана, которые ясны без комментариев, и теми немногими сведениями о жизни Аравии в VII в., которыми мы располагаем». Пытаясь найти объяснение убеждённости Мухаммада, мир ему и благословение Аллаха, в его пророческом предназначении, В. В. Бартольд отбрасывает попытки объявить его эпилептиком или истериком и считает, что в «минуты сильного душевного напряжения» у него были «видения, о которых он сам, по-видимому, сохранял вполне ясное воспоминание, но которые для мусульманских богословов были предметом крайне запутанных и натянутых толкований».

Вслед за рядом европейских и российских востоковедов того периода В. В. Бартольд преувеличивает роль ханифов в доисламском обществе. При этом он называет несомненным фактом то, что Пророк, мир ему и благословение Аллаха, «часть своих сведений получил от находившихся в торговом городе иностранцев». Его проповедь он рассматривает как борьбу неучёного человека, свято верившего в своё величайшее призвание, и стремившегося любым путём добиться для себя и своих последователей признания сначала в языческом обществе Мекки, а потом — в среде иудеев и христиан Ясриба. Но когда евреи вступили в сговор с язычниками, ему не оставалось ничего, кроме как поднять своих последователей на сражение со всеми не принявшими ислам.

В советский период антирелигиозные труды носили откровенно пропагандистский характер и в большинстве случаев не были лишены оскорбительного тона по отношению к религии. Историки, упрощая свою задачу, объявляли Мухаммада, мир ему и благословение Аллаха, не реально существовавшей личностью, а мифическим персонажем, в результате чего Коран превращался из исторического источника в позднюю фальсификацию. Это можно наблюдать в работах Е. А. Беляева, Л. И. Климовича, С. П. Толстова.

Крайне упрощённая интерпретация событий, на фоне которых происходило становление ислама, вырисовывается и в монографии «Арабы, ислам и Арабский халифат в раннее Средневековье» (М., 1965) научного сотрудника Института востоковедения АН СССР Евгения Александровича Беляева (ум. 1964). Объясняя перемены в аравийском обществе с позиции исторического материализма, Е. А. Беляев увязывает ислам с «мекканским ханифизмом», поднявшимся на новый уровень «под влиянием социальных потребностей населения». Причины неудач пророка ислама в Мекке ему видятся в том, что ислам признал имущественное и социальное неравенство как «порядок, установленный Аллахом». А обращение в ислам жителей Ясриба легко объясняется неприязнью оных к мекканским ростовщикам, чьи «хищные щупальца» к тому времени «уже дотянулись до Медины». Наконец, «главной целью» образования государства в Аравии автор выводит обеспечение «при помощи вооружённой силы экономического подчинения трудящегося большинства состоятельному меньшинству». При этом он не видит основания доверять мусульманским преданиям о жизни Мухаммада, мир ему и благословение Аллаха, потому что они полны «суеверных представлений о постоянном вмешательстве сверхъестественных сил в людские дела».

Систематические исламоведческие исследования в России начались только в 80-х гг. прошлого века, и их первым и замечательным результатом стало появление «Истории Халифата» доктора исторических наук Олега Георгиевича Большакова (род. 1929). Первый том этого сочинения «Ислам в Аравии» (1989) посвящён возникновению ислама и зарождению Арабского халифата. Тщательным образом исследуя мусульманские источники, автор предлагает собственную трактовку отдельных эпизодов, анализирует взаимоотношения внутри зарождавшейся мусульманской общины, а также между мусульманами и их окружением. По его собственным словам, он попытался «проникнуть в совершенно чуждый нам мир внутренних переживаний человека, воспринимавшего себя рупором, через который божество говорит с людьми. Не веря в божественное происхождение этих проповедей, мы должны без предвзятости понять и объяснить, как рождаются эти идеи и, завоевывая умы целых народов, превращаются в могучую действующую силу истории».

Несмотря на то, что некоторые заключения О. Г. Большакова выходят за рамки традиционного мусульманского взгляда на события тех времен, необходимо признать, что автор старался быть весьма аккуратным в своих оценках и избегал открытого манипулирования фактами с целью дискредитировать образ пророка ислама или его сподвижников, как это делали многие европейские и советские востоковеды. Впоследствии «История Халифата» была дополнена ещё тремя томами, в которых подробно рассматривается период правления праведных халифов и династии Омейядов. На сегодняшний день это — единственное фундаментальное критическое исследование по истории раннего ислама в российской науке.

Среди трудов советского периода также заслуживает внимания исторический роман «Жизнь Мухаммеда», написанный писательницей Верой Фёдоровной Пановой (ум. 1973) совместно с её сыном, профессором генетики Юрием Борисовичем Вахтиным (ум. 2006). Работа над книгой, которая задумывалась для популярной серии «Жизнь замечательных людей», была завершена в 1970 г., но опубликована она была лишь спустя двадцать лет. Было бы неправильно помещать этот роман в один ряд с биографическими трудами о Пророке, мир ему и благословение Аллаха, потому что многие подробности исторических событий и речения, вкладываемые в его уста, представляются не более чем художественным вымыслом. Тем не менее нельзя не отметить старательность и энтузиазм, с которыми авторы осветили разные периоды жизни пророка ислама, черты его характера и его взаимоотношения с членами семьи и верующими.

В последние годы на фоне растущего интереса к исламу перечень работ, посвящённых биографии Пророка, мир ему и благословение Аллаха, пополнился и переводными трудами, опирающимися на мусульманскую традицию, и переводами востоковедческих исследований, и оригинальными художественными произведениями. Среди них можно выделить «Жизнеописание Пророка Мухаммада» ‘Абд-аль-Малика ибн Хишама (М., 2003; пер. с араб. Н. А. Гайнуллин), «Мухаммад: последний пророк» Мухаммада Асад-бека (Баку, 2005; пер. с нем.), а также два сочинения британского арабиста У. Монтгомери Уотта — «Мухаммад в Мекке» (СПб., 2006; пер. с англ. М. Е. Резван, Н. С. Терлецкий) и «Мухаммад в Медине» (СПб., 2007; пер. с англ. Резван М. Е.). Из работ российских авторов нужно особо отметить двухтомный труд «Жизнь Пророка Мухаммада» Т. К. Ибрагима и Н. В. Ефремовой (М., 2009—2010).

Книга «Ар-Рахик аль-махтум = Запечатанный нектар» известного историка и законоведа Сафи-ар-Рахмана аль-Мубаракфури (ум. 2006) в русском переводе Абдуллы (Владимира) Михайловича Нирши издаётся под названием «Жизнь Пророка Мухаммада». Эта книга приобрела мировую известность после того, как она была признана лучшей среди более чем 170 сочинений на данную тему, участвовавших в конкурсе, который был объявлен на конференции Всемирной исламской лиги в 1976 г.

Данный труд выгодно отличается от художественных описаний и востоковедческих исследований тем, что образ Пророка, мир ему и благословение Аллаха, в нём представлен таким, каким он известен миллионам приверженцев мусульманской веры. В нём нет попыток объяснить его видения эпилептическими припадками или «измененным психическим состоянием», а его поступки не рассматриваются в отрыве от его нравственных качеств и того учения, которое он проповедовал. Благодаря этому читатель лучше узнаёт тот идеал, к которому стремятся мусульмане, что, безусловно, очень важно для достижения взаимопонимания и диалога между последователями ислама и других религий. Ведь чем меньше представители разных культур понимают друг друга, тем больше стена отчуждения, раскалывающая современный мир и отдельные общества.

Многие выводы и даже отдельные формулировки аль-Мубаракфури заимствует у известного египетского богослова Мухаммада аль-Газали (ум. 1996), автора значимого сочинения «Фикх ас-сира = Осмысление жизнеописания Пророка». Отсеивая откровенно лживые и противоречивые предания, аль-Мубаракфури грамотно и взвешенно анализирует решения Пророка, мир ему и благословение Аллаха, в свете политического и экономического положения мусульман и их противников. Истолкование коранических аятов, связанных с жизнью Посланника, мир ему и благословение Аллаха, и разъяснение обстоятельств их ниспослания делает его труд полезным и для углубленного понимания Священного Писания. Исторические факты выстраиваются в связную последовательность, цементированную идеалами ислама, а второстепенные положения Шариата раскрываются в свете тех целей, для достижения которых они были установлены.

Такой подход особенно актуален в наше время, когда обращение к жизненной практике Пророка, мир ему и благословение Аллаха, всё чаще сопровождается буквалистским прочтением священных текстов. Вследствие этого второстепенные вопросы оказываются выше основных принципов веры, средства превращаются в цель, а конкретно-исторический фон, определявший многие пророческие решения, лишается всякого смысла. В такой интерпретации ислам перестает быть тем универсальным и жизнеспособным учением, которое на протяжении нескольких веков было катализатором цивилизационного развития. Отсюда и многочисленные вопросы, которыми задаются не только критики ислама, но и зачастую сами верующие. И чем больше таких вопросов, тем больше потребность в таких книгах, проливающих свет на одну из самых ярких страниц мировой истории.