Управляющий партнер ООО «Алиф-Консалт», советник руководителя Аппарата Совета муфтиев России по исламской экономике и финансам Мадина Калимуллина рассказала ЭМ о некоторых нюансах халяльного бизнеса, о том, почему современная индустрия мусульманской моды похожа на мыльный пузырь, и о соцсетях как похитителях времени.
— Мадина, скажите, каковы в целом критерии халяльного бизнеса?
— На первом плане - этика ведения бизнеса. Это общечеловеческие ценности: честность бизнеса, что в наши дни редко встретишь; порядочность; соблюдение договоров, в том числе, умение держать свое слово. Важна сфера деятельности. Причём это не только отказ от бизнеса, связанного с харамом, как, например, торговля алкоголем и тому подобное. Важно производить нужные обществу блага, а не просто копировать бизнес или бизнес-модель, как это часто бывает. Далее, это справедливость в отношении персонала, причём в отношениях «работодатель – подчиненный» все должно быть обоюдно: предприниматель должен уважать права своих сотрудников, а они в свою очередь должны исправно выполнять свои обязанности, соблюдать трудовую дисциплину. К сожалению, сегодня в мусульманской умме налицо острая нехватка профессиональных кадров.
— И это отдельная тема для разговора.
— Безусловно, и примеров могу привести очень много. Но есть и другие факторы, которые мусульмане должны принимать во внимание. Это касается, в частности, финансовых отношений, регулируемых шариатом. Мусульмане не должны брать или давать кредиты под проценты, должны пользоваться услугами халяльных банков, если есть такая возможность, или договариваться с обычными банками и иными контрагентами на особых условиях. Основной посыл халяльного бизнеса: «Не желай другому того, чего не желаешь себе». Речь идёт о любом уроне, который ты можешь нанести в бизнесе контрагенту: если ты не хочешь оказаться на его месте, чтобы с тобой поступили так же, значит, ты поступаешь несправедливо, неправильно. Например: вовремя не оплатил счёт, вовремя не поставил товар, некачественно выполнил услугу — всё это ущемляет права других. А верующий человек – это тот, от чьих рук и языка не страдают другие. И это распространяется на деловые отношения в том числе.
— Можно ли говорить о том, что сегодня в России количество компаний, представляющих халяльный бизнес, и тех, кто работает в мусульманском секторе, растет?
— В целом да, но в разных сферах разными темпами. Наиболее благоприятная ситуация на мясном рынке. Как и любое другое производство, этот сектор требует инвестиций, особенно забой. Поэтому люди подходят к своей работе серьёзно, и это приносит хорошие результаты. А в тех сферах, где можно начать с торговли несколькими платьями, к сожалению, из ста производителей «выживают» только два или три. Все остальные просто «на коленках». В ряде случаев такую деятельность даже нельзя назвать бизнесом, потому что она не имеет правовой формы. Это просто физические лица, которые не создают компании. Они занимаются своим хобби, которое при отсутствии финансовых вливаний редко перерастает в бизнес. Другое дело, что потребитель с первого взгляда может и не разобрать этого.
— А как раз складывается впечатление, что у нас бурно развивается индустрия модной одежды…
— К сожалению, в этом секторе совсем немного зарегистрированных индивидуальных предпринимателей и хозяйственных обществ. Но даже у них есть ряд типовых проблем, связанных как с отсутствием профессионального подхода к бизнесу, так и с нехваткой оборотных средств. По сути, производство — это отдельный процесс, продажи — отдельный процесс, логистика и реклама — отдельные процессы. В мейнстриме каждое направление сосредоточено в руках профессионалов. В нашем случае компании пытаются самостоятельно решать все задачи сразу, а это требует огромных затрат. В итоге они понимают, что долго так не протянут. Нужно регулярно обновлять коллекции, вкладываться в новое производство, в совершенствование менеджмента, во взаимодействие с заказчиками.
— То есть сейчас эта индустрия надувается как мыльный пузырь, а потом наступит время, когда всё лопнет?
— Ну, не лопнет, но рано или поздно компании начнут покидать рынок, если не будут внесены определённые коррективы, не будет создана нормальная инфраструктура, не будет упорядочен процесс производства и реализации товаров. Причём схожие трудности наблюдаются и в других секторах. Допустим, приходит к нам производитель: давайте продвигать, что-то делать. Но когда поступает заказ на продукцию и мы обращаемся к этому производителю, мол, сделайте предложение по конкретному заказу, наступает тишина. То есть нет нормальных выстроенных процессов производства и реализации товаров, ориентированных на мусульман, и это проблема руководителей.
— Это странно. Считается, что мусульмане всегда были успешными в торговле. И тут вдруг такая ситуация, что мусульманский бизнес и бизнесом-то не всегда назовёшь.
— Смотря кого причислять к этому мусульманскому бизнесу. Вообще бизнес – это, прежде всего, профессионализм. Большая часть тех, кто называет себя мусульманским бизнесменом, не профессионалы, к сожалению.
— Почему же профессионалы-мусульмане не идут в мусульманский бизнес?
— Идут. Но обычно они не позиционируют себя как мусульмане, потому что любая религиозная окраска может оттолкнуть потенциальных клиентов и партнёров. Да и в самом исламе партнёрство или сотрудничество с последователями других религий не воспрещается. С другой стороны, ощущается нехватка кадров, имеющих специальное образование, и это относится не только к мусульманам. В бизнес приходят юристы и экономисты, а ведь нужны и менеджеры, и технологи, и представители разных узких специальностей. Очень редко встречаешь мусульманина, который специализируется в узкой, интересной и нужной отрасли и может стать полезным для развития халяльного бизнеса.
— То есть молодёжь получает общие знания, а конкретных не хватает?
— Совершенно верно. Зато сейчас в мусульманский сектор экономики всё чаще вовлекаются немусульмане-профессионалы.
— Они видят перспективу?
— Да, и переориентируют своё производство. Возможно, мусульмане будут тянуться за ними.
— Что могут сделать руководители компаний, представленных в халяльных отраслях, чтобы мотивировать молодёжь?
— Ну, а что они могут сделать? Не будешь же брать на работу человека, если он не имеет необходимых знаний и навыков. Иначе получится не бизнес, а клуб по интересам.
— Я имею в виду, что у мусульманского бизнеса должен быть определённый имидж. Чтобы это было престижно. Сюда входит и возможность хорошо зарабатывать, и возможность быть уважаемым в обществе человеком, иметь некий социальный статус. Программист, например, мечтает поработать в Google, потому что это даст ему определённые преимущества.
— Имидж создают в первую очередь успешные бизнесмены. Многие из них начинают работать с ранней юности, изучают все стадии производства и бизнес-процессов, а уже потом оказываются во главе крупной корпорации. Следовать их примеру — значит много и усердно работать. А если говорить о развитии именно халяльного бизнеса, то здесь, мне кажется, может и должно быть больше успешных примеров. Например, бренд Rezeda Suleyman, хотя это и относительно небольшая компания, многих заставил поверить, что халяльный бизнес тоже может быть привлекательным.
— Как Вы оцениваете потенциал современной мусульманской молодёжи?
— Сложно сказать. В принципе, молодых людей, которые хотят заниматься именно халяльным бизнесом, очень много. Но если из этой общей массы выделить тех, кто реально готов инвестировать в себя, чтобы стать компетентным в той или иной отрасли, то их наберётся процентов пять. Думается, молодёжь просто не справляется с тем информационным потоком, который наваливается на нас со всех сторон. Интернет, форумы, социальные сети — всё это отнимает огромное количество времени, которое нужно использовать для саморазвития и обучения. Ведь для того, чтобы стать успешным предпринимателем, одних благих намерений недостаточно. Нужны профессиональные знания, инновационные идеи, нужно грамотно ставить задачи и концентрироваться на их решении. Это проблема не только мусульман, это вообще проблема молодежи, проблема кадров.
Беседовала Галина Бабич
