100 верст до Новгорода

В 1222 г. в половецкие степи вторглось монгольское войско, в связи с чем половцы «бежали к русским, прося помощи, и прошел по всей Руссии призыв биться с татарами» [Хроника Ливонии]. Согласие на просьбу половцев о помощи было дано в Киеве на совете во главе с Мстиславом Романовичем Киевским, Мстиславом Удалым Галицким и иными южнорусскими князьями в отсутствие вовремя не подоспевших северорусских делегаций. По свидетельству Суздальской летописи, русское войско стало стекаться к «реце Днепру на Зарубъ к острову Варежьскому».

Узнав об этом, к месту сбора подоспели монгольские послы с предложением заключить мир: «Мы вашеи земли не заехомъ, ни городовъ ваших, ни селъ, ни на вас приидохомъ ... на поганых половци. Возмите с нами миръ». При этом послы, отметив, что ранее половцы «и вамъ многа зла творити», озвучили возможность совместных русско-монгольских антиполовских действий: «Половци и вы беите, а товаръ емлите себе».

Однако князья «того не послушаша, послы Татарьскыя избиша», «поидоша против имъ». Не прислушались они и ко второму монгольскому посольству. В результате Русь не смогла оказать сопротивления монголам, «обедившимъ Росскых князеи за прегрешенїє христьяньскоє» [Суздальская летопись].

В 1223 г. у реки Калка монголы нанесли русско-половецким войскам сокрушительное поражение: «Бежали они пред врагами. И пал великий король Мстислав из Киева с сорока тысячами воинов ... Мстислав Галицкий спасся бегством» [Хроника Ливонии].

В 1236 г. монгольская армия подошла к Волге. Разгромив Волжскую Булгарию, в декабре 1237 г. войска Батыя вторглись в пределы Рязанского княжества. В условиях раздробленности Руси должного сопротивления нападавшим оказано не было, и спустя год под власть монголов перешли Москва, Владимир, Суздаль, Переяславль-Залесский, Тверь и другие города, вслед за чем в начале весны 1238 г. монголы направились к Новгороду. Но дойдя «Серегерьскымъ путемъ до Игнача креста» – урочища в Новгородской земле, – войска развернулись, «не дошедше за 100 версть до Новагорода».

По версии русской стороны, это произошло благодаря тому, что за «городъ заступи Богь, святая и великаа съборнаа и апостольскаа церковь Софиа, святый преподобный Кирилъ, святыхъ правоверныхъ архиепископъ молитва, и благоверныхъ князей, и преподобныхъ чръноризецъ иерейскаго събора» [Тверская летопись].

Тем не менее до сего дня исследователи пытаются разобраться в подлинных причинах поворота войск Батыя от Новгорода. Одни выдвигают гипотезу о тяжелых погодных условиях (весенней распутице), другие — о проблемах с кормом для лошадей, третьи предполагают, что крупная группировка монгольских воинов завязла в битве на реке Сить, куда из Владимира отступила дружина князя Юрия Всеволодовича. При этом никто не предоставляет аргументированные исторические факты, способные пролить свет на данный вопрос. Поэтому не исключено, что такой, казалось бы, странный поворот событий стал следствием неафишируемой геополитической договоренности между ведущими мировыми силами.

Запад, Русь и монголы

Анализ событий того периода однозначно свидетельствует о том, что Рим, стремившийся распространить свое влияние на русские земли, столкнулся с серьезными трудностями. В борьбу за геополитическое первенство с понтификом Григорием IX включился германский король, император Священной Римской империи Фридрих II, который аж трижды подвергался отлучению от церкви.

В то же время монгольская экспансия на Русь вполне устраивала Рим, поскольку северные территории становились более «открытыми» для католического влияния. Не исключено, что папская булла от 9 декабря 1237 г. главе шведской католической церкви, упсальскому архиепископу Ярлеру была важнейшим инструментом продвижения к Руси.

Согласно некоторым авторам, в булле отмечалось, что вследствие «стараний врагов креста» ранее «обращенные в католическую веру» люди из народа, именуемого «тавасты», возвращаются к прежнему «заблуждению». В связи с этим «владычество шведское ниспровергается, отчего легко может наступить совершенное падение христианства». В довершение всего следовал призыв о «поднятии знамени креста» против «этих отступников» и их изгнания [Александр Невский и история России].

Примечательно, что в тексте буллы вообще нет упоминания о Руси. Но тонкость здесь в том, что тавасты — это шведское название балтийско-финского племени емь, заселявшего приграничные территории Новгородской республики, которое в XI—XII вв. было её данником. Следовательно, под «врагами креста» вполне могли быть понимаемы новгородцы. Таким образом, одной из возможных целей изгнания племени емь с его территории было приближение пропапских сил к северу Руси.

Исторические документы указывают, что понтифик по различным каналам получал сведения о планах монголов. Например, зимой 1237—1238 гг. епископ Перуджи, легат апостольского престола, получил письмо от доминиканского миссионера бр. Юлиана из Венгрии, в котором, в частности, говорилось: «Многие передают за верное, и князь суздальский передал словесно через меня королю венгерскому, что татары днем и ночью совещаются, как бы притти и захватить королевство венгров-христиан. Ибо у них, говорят, есть намерение итти на завоевание Рима и дальнейшего. Поэтому [хан Батый] отправил послов к королю венгерскому».

Правда, дальше Суздаля послы не добрались. Но не это главное. Важен факт, что Григорий IX такого рода сведения получал. И даже если папская булла о народе емь появилась в начале декабря 1237 г., а письмо Юлиана было написано лишь в январе-феврале следующего года, это ничего не меняет, поскольку понтифик вряд ли ограничивался только одним источником информации. Следовательно, он был осведомлен о «европейских» намерениях монголов, тем более что их главной целью, как принято считать, был Рим.

Поэтому римский папа не мог не стремиться к укреплению собственных позиций, включая сохранение в целостности «своих» владений посредством решения «русского вопроса». С учетом возможных союзнических отношений Руси с ханом необходимо было добиться объединения европейских сил, в том числе на балтийском направлении. А при его отсутствии достижение господства над Русью не представлялось возможным — даже если бы Балтия была полностью подчинена Риму.

Сепаратные переговоры?

Неслучайно по настоянию Григория IX при участии папского легата Вильгельма Моденского в июне 1238 г. в Стенби король Дании Вальдемар II подписал мирный договор с магистром Ливонского ордена Германом Балке (Ливонское ландмайстерство Тевтонского ордена).

Согласно договору Орден передавал королю северо-эстонские провинции Гариэн, Виронию и Ревель, гарантируя помощь датчанам в обороне их владений. Вальдемар уступил Ордену западно-эстонскую провинцию Гервен на условиях отказа рыцарей от возведения в нем крепостей без санкции датчан и их обязательства не вторгаться в эстонские владения Ордена. В случае совместных завоеваний территорий язычников 2/3 захваченных земель должны были отходить к Дании, 1/3 — к Ордену. Таким образом, между противоборствующими сторонами в Балтии был заключен мир.

И всё же анализ последующих событий не позволяет отбросить предположение о сепаратных переговорах между некоторыми силами Европы и ханом о разделе сфер влияния на Руси. С одной стороны, повторимся, отсутствуют какие-либо вразумительные сведения о причинах «любезного» отхода монгольских войск от Новгорода — летописи лишь отмечают это факт. С другой стороны, впоследствии северные владения Руси также остались нетронуты монголами.

Таким образом, территориальный раздел гипотетически вполне мог иметь следующие очертания: Новгород – сфера влияния Папы, а Киев, Галич и Волынь – чингизидов. Наверняка монголов не привлекали перспективы столкновения с объединенными европейскими войсками, особенно если они могли воспользоваться «южнорусским» путем в Европу через Карпаты.

Важнейший нюанс здесь кроется том, что в целом Галицко-Волынские земли к тому времени «подступили» к католичеству: в них уже возникла латинская епархия. Так, Великопольская хроника отмечает имевшее место «имущество русского епископства, некогда относящееся к Опатовскому монастырю», называя и имя «епископа русских» — Герард. Наряду с Венгрией и Польшей эти земли входили в ведение папства.

Но если ряд исследователей готовы признать тезис о разделении сфер влияния на Руси между Европой и Монгольской империей, то большинство из них отрицают мирное продвижение европейцев на северные территории Руси — ссылаясь на так называемые «Невскую битву» и «Ледовое побоище». Эти события представляются как решительные победы русского народа над немецко-шведскими захватчиками, которые стремились не только окончательно лишить Русь независимости, но и «насадить» католицизм вместо православия. Доказательством тому принято считать синхронность во времени атак европейцев на Псков-Новгород, а монголов — на Киев.

Действительно, в обоих случаях кульминация событий пришлась на сентябрь 1240 г.: монголы осадили Киев, а немецкие рыцари захватили замок Изборск. Однако, как выводил автор в отдельном подробном исследовании, именуемые «Невской битвой» и «Ледовым побоищем» столкновения имели локальный характер, а суть их сводилась к борьбе между Новгородом и ливонцами за возведение на княжение в Пскове своего ставленника.

Сторонники идеи о «католическом заговоре», якобы имевшем место в описанных событиях, могут посчитать, что наступление 1240 года, планируемое европейцами в качестве «разведки боем», не получило продолжения исключительно ввиду возникшего к тому времени очередного витка противостояния между Фридрихом II и Григорием IX, что помешало им действовать совместно. Однако историческая драма, развернувшаяся вокруг Пскова, все же позволяет увидеть в происходившем внутриполитическую подоплеку, пусть и формально окрашенную во «внешние» тона.

Другое дело, что отсутствие единства среди европейских правителей вполне могло способствовать заключению договоренностей о разделе сфер влияния на Руси между монгольским ханом и некоторыми силами в Европе, о чем говорилось ранее.

Продвижение монголов и противостояние между императором и папой

Согласно Галицкой летописи, осенью 1240 г. монгольский хан и полководец Батый подошел «к Киеву в силе великой, с многим множеством воинов своих, и окружил город». Мирно договориться с князем Михаилом Черниговским не удалось, посему началась «битва великая». «Люди взбежали и на церковь, и на своды церковные со своими пожитками, (и) от тяжести повалились с ними стены церковные. И взят был город иак воинами».

Весьма показательно, что в те дни князь Галицкий Даниил, в сферу интересов которого входил Киев, решал вопрос династического брака для своего сына с королем Венгрии Белой IV.

В начале 1241 г. монгольские завоеватели захватили и разорили Галич с Владимиром-Волынским, что стало промежуточным этапом на их пути в Европу. В течение двух месяцев 1241 г. «татары, Подолье и Русь спаливши», в апреле сожгли, как о том гласит Киевская летопись, Судомир и Краков, а «король Болеслав бежал». Затем настал черед Венгрии: «Побежали угры , гнали их татары до реки Дуная» [Галицкая летопись]. Тем самым началось, если можно так выразиться, триумфальное шествие монголов по Восточной Европе.

Их вторжение в Европу совпало во времени с обострением противостояния папы и императора за контроль над городами Северной Италии — членами Ломбардской лиги. В то же время, согласно «Великой хронике» Матфея Парижского, в письме английскому королю Генриху III император Священной Римской империи Фридрих II указал на важность объединения усилий «всех властителей земных, и прежде всего – христианского мира» в борьбе с монголами. При этом он подчеркивал готовность «унизиться» публично ради прекращения папой римским распространяемого «по всему миру поношения нас по причине его неприязни к нам» — фактора, в отсутствие которого «мощь наша еще возросла бы и усилилась в сопротивлении общему врагу». Но, с его слов, Григорий IX «приказал возгласить против меня, правой руки и защитника церкви, крестовый поход». При этом Фридрих фактически указал на ответственность папы за то, что монголы задумали поход в Европу, ибо они проведали «об общественном разногласии и о беззащитности и ослабленности земель», а, «услышав о раздоре королей и распрях между королевствами, еще более воодушевляются и поднимаются».

Так вот, высшая точка внутриполитической напряженности в Европе пришлась именно на апрель 1241 г., когда монголы уже шествовали по её восточным землям. В целях легализации акта отлучения Фридриха II от церкви Григорий IX созвал Вселенский собор, для участия в котором в Рим направились прелаты из разных стран. Целью Фридриха было не допустить проведение этого собора, созываемого для подтверждения его отлучения. Ему нужно было остановить прелатов и добиться отсутствия на соборе кворума, что он и осуществил, разгромив их корабли в море. Правда, император «посадил» пленников в «дворцовое» заключение, но «не казнил ни одного из них», разрешив спустя некоторое время «как кардиналам, так и всем остальным, свободно удалиться оттуда» [Краткая хроника о королевстве Сицилия].

Можно ли считать случайностью «апрельское совпадение» активизации монголов против восточных европейцев с действиями четко нацелившегося на Ломбардию Фридриха? Наверное, тут нужно вспомнить, что зимой 1241 г. монголы двинулись в сторону Западной Европы, в частности, одна из их армий оказалась близ Вены, возле Клостерноебурга. Однако, как то обычно преподносится историографией, в связи с последовавшей в декабре смертью великого хана Угэдэя монгольские войска повернули обратно. Одной из причин поспешного ухода монголов из Центральной Европы исследователи называют стремление монгольских военачальников успеть к новому дележу политической власти.

Как бы то ни было, Западная Европа, которая реально могла оказаться «монгольской», захвату и разграблению не подверглась. Интересно, а могли ли монголы в результате определенных договоренностей «передать» эти территории Фридриху II для удовлетворения его имперских аппетитов? Например, Л. Гумилев пишет о тайных переговорах между императором и монголами, результатом которых была «изоляция» папской Венгрии, «ее разгром и победы Фридриха II в Ломбардии, повлекшие бегство» Иннокентия IV в 1243 г. в Лион, где он «смог предать анафеме императора и хана» [Древняя Русь и Великая степь].

Безусловно, это не более чем версия, которая, скажем, могла использоваться папой как вполне обоснованный повод для дальнейшего наступления на Фридриха, вплоть до его низложения с императорского престола и призыва к крестовому походу против него. Тем более что понтифик, если верить источникам, бежал в Лион не из-за побед Фридриха в Ломбардии.

Согласимся, что совпавшее по времени с усилением императорско-папского противостояния нашествие монголов на Центральную Европу дает повод для размышлений о неслучайности происшедшего. В любом случае, по словам Л. Гумилева, христианская Европа разделилась пополам. Проимператорские силы и Никейская империя, возникшая после завоевания в 1204 г. Константинополя крестоносцами, ведомыми католическим Римом, и ставшая своеобразным оплотом православия, «искали союза с монголами; по их следу пошли» великий князь Владимирский и прочие, а возглавляемые Иннокентием IV силы, в частности «южнорусские князья Даниил Галицкий и Михаил Черниговский, всячески старались создать антимонгольскую коалицию, но неудачно».

На этом фоне на Руси после примирения между сторонами, боровшимися за правление в Пскове, в 1242 г. «Ярославъ Всеволодичь позванъ цесаремь татарьскымь Батыемь, иде к нему въ Орду» [Новгородская Первая летопись старшего извода], получив у него утверждение на владимирское и киевское княжение. В 1243 г. Батый утвердил великого русского князя и назначил его собирать дань с подчиненных монголам русских земель, и эта дата считается датой основания Золотой Орды. Наступил период признания зависимости всех русских князей от правителей Монгольской империи и Золотой Орды.

По книге «Из истории геополитической борьбы за территории России, Украины, Беларуси и Балтии»