27 раджаба 583 года от Хиджры (2 (9) октября 1187) исламская армия под командованием султана Египта Салахуддина аль-Аюби вступила в Иерусалим после 88-летней оккупации города крестоносцами. Двухнедельная осада завершилась капитуляцией христиан, получивших право покинуть город за небольшой выкуп, от которого были освобождены все неимущие. Христиане, пожелавшие покинуть город, были снабжены продовольствием и под охраной препровождены на земли, остававшиеся под властью крестоносцев. Великодушие, проявленное мусульманами при освобождении Иерусалима, поразило даже христианских летописцев. Вместе с тем европейцы были удручены потерей "святого града". Папа римский Григорий VIII выпустил буллу о начале нового крестового похода, а для финансирования похода во Франции и Англии была введена "Саладинова десятина". Франки еще более столетия удерживали города на побережье и замки в горах, но исход противостояния уже был предрешен.
После важнейшей победы над крестоносцами при Хаттине 4 июля 1187 г. султану Египта Салахуддину аль-Аюби в короткое время удалось завладеть замками и крепостями франков на берегу Средиземного моря. В каждой крепости — Акре, Наблусе, Яффе, Тороне, Сидоне, Бейруте и Аскалоне — мусульманский военачальник оставлял небольшой гарнизон, а сам двигался дальше. К середине сентября мусульманская армия была готова к решающему походу на Иерусалим.
Поскольку король Ги де Лузиньян находился в плену, фактическим правителем Иерусалима был сеньор Наблуса Балиан II. Он был одним из немногих, кто избежал гибели или пленения при Хаттине, и укрылся в крепости Тир. Оттуда Балиан попросил Салахуддина разрешить ему безопасный проход в Иерусалим, чтобы забрать жену Марию Комнину и семью. Салахуддин удовлетворил его просьбу, взяв клятву, что Балиан не поднимет против него оружия и пробудет в Иерусалиме не более одного дня. Но патриарх Ираклий, супруга Ги де Лузиньяна Сибилла и остальные жители просили Балиана взять на себя оборону города. Ираклий говорил, что он обязан остаться ради христианской веры, и предложил освободить его от клятвы. Балиан согласился и в течение полутора месяцев укреплял город для отражения штурма.
Пока войска Салахуддина стояли под Аскалоном, Балиан попросил его именем Бога дать охранную грамоту его жене и детям для препровождения их в Триполи. Он сообщил, что не может выполнить данной им клятвы, потому что за ним так строго наблюдают, что нет возможности уйти. Султан в очередной раз проявил благородство и удовлетворил просьбу противника. Он также оказал любезность Иерусалимской королеве Сибилле, позволив ей отправиться в Наплузу, где в тот момент находился пленный король Ги де Лузиньяна. Между тем в Аскалон прибыла депутация горожан из Иерусалима, которым было сделано предложение о капитуляции города на почётных условиях. Салахуддин сказал им: "Я вам дам 30 тысяч византинов, если вы обещаете сдать Иерусалим. Вы можете идти на пять миль в сторону, куда пожелаете, и можете пахать землю в 5 милях от города; я вам доставлю столько съестных припасов, сколько их нигде нет по такой дешевой цене. Предлагаю вам перемирие до Пятидесятницы; и когда это время наступит, защищайтесь, если получите откуда-нибудь помощь; но если никто не придет к вам, сдайте город, и я прикажу отвести вас в целости и сохранности на христианскую землю со всем вашим имуществом". Однако горожане отвергли предложение султана.
20 сентября 1187 г. мусульманская армия встала под стенами древнего Иерусалима. До начала осады Салахуддин снова предложил жителям сдать город на почётных условиях, чтобы избежать ненужных жертв, но христиане в очередной раз ответили отказом. Битва за город началась у западной стены, где располагаются Яффские и Дамасские ворота. Несмотря на отчаянные попытки осаждающих закрепиться у стен города, христианам удавалось без ощутимых потерь отбивать их атаки. Через шесть дней султан перевел свой лагерь к восточной стене, где не было крупных ворот, из которых франки могли бы делать вылазки. Кроме того, с Масличной горы можно было наблюдать за всем, что происходило за крепостными стенами. Всю ночь мусульмане обстреливали город из метательных машин, а утром три отряда хорошо вооруженных солдат под прикрытием лучников пошли на приступ и сумели подвести осадные орудия к городской стене. Нехитрый замысел Салахуддина заключался в обрушении части оборонительных укреплений, и уже 29 сентября подкопанная часть стены рухнула. В городе началась паника, и желающих защищать крепостные стены, несмотря на обещанную большую плату, было немного.
Согласно свидетельству Бернарда Казначея, женщины погружали дочерей в чаны с холодной водой и отрезали им косы, священники и монахи ходили по городским стенам с крестом в руках, но "грязная и вонючая роскошь и распутство не допускали молитвы подняться к Богу. Наш Господь не хотел более терпеть их и до того вымел город от жителей, что в нем после не осталось ни мужчины, ни женщины, ни ребёнка, кроме двух пожилых людей, которые также не долго жили после того".
После совещания городской знати было принято предложение патриарха о капитуляции. Балиан отправился в лагерь мусульман с предложением о сдаче города, и Салахуддин согласился при условии, что франки заплатят выкуп в размере 20 ливров за мужчину, десять — за женщину и пять — за ребенка, а неспособные заплатить выкуп попадут в рабство. Балиан несколько раз ходил к Салахуддину, умоляя его именем Бога снизить выкуп, и в итоге султан назначил для мужчин 10 ливров, для женщин — 5 и для детей один. Что же касается бедняков и неимущих, то Салахуддин согласился освободить 7000 жителей за 30 тысяч византинов. Двум женщинам или десяти детям было разрешено занять место одного мужчины по той же цене. Остальных бедняков, которых было много тысяч, богатые франки выкупали без особого энтузиазма, потому что им было позволено покинуть город со всеми пожитками. Брат султана Ахмад ибн Айюб попросил дать ему тысячу человек, не способных заплатить выкуп, а потом отпустил их. Так же поступили патриарх и Балиан, которым Салахуддин подарил соответственно семьсот и пятьсот человек. Тогда Салахудин приказал объявить в городе, чтобы все бедные выходили, повелев при этом задержать тех, при обыске которых будет найдено, что они имели чем выкупиться. В результате в городе остались только 11 тысяч жителей, освобождение которых султан не пожелал обсуждать.
Пока жители города продавали и закладывали свое имущество, чтобы заплатить выкуп, к Салахуддину пришла делегация жен и дочерей рыцарей, которые были убиты или взяты в плен в предыдущих сражениях. Как пишет Бернард Казначей в своей «Истории завоевания заморской земли», "когда Саладин увидел их плачущими, он возымел великую жалость и приказал им справиться, живы ли их господа, и выпустить всех, которые окажутся в темницах; и всех, кого нашли, выпустили. После того он приказал щедро наградить из своего имущества тех дам и девиц, которых отцы или господа умерли; одним было дано больше, другим меньше, смотря по состоянию. Им дали столько, что они прославляли пред Богом и добрыми людьми благодеяние, оказанное им Саладином".
В пятницу 27 раджаба Салахуддин в сопровождении улемов и послов соседних государств торжественно вступил в Иерусалим. Первым делом он направился к мечети аль-Акса и приказал сбросить на землю большой золочёный крест, помещённый над храмом. Потом стены и двери мечети были омыты розовой водой, специально доставленной из Дамаска. Лишь после этого султан вошёл в мечеть и совершил в ней молитву, возблагодарив Всевышнего за помощь и победу. Он прекрасно знал о зверствах, которые крестоносцы учинили во время завоевания Иерусалима. Еще свежи были воспоминания о вероломствах рыцарей, с которыми ему пришлось сразиться на пути к этой громкой победе. Однако ничто не помешало легендарному полководцу остаться до конца верным высоким идеалам ислама, и его пример вдохновил сотни тысяч единоверцев. Мусульмане не только выполнили все условия капитуляции, но и позаботились о тысячах франков, не имевших средств для возвращения в Европу.
Дело в том, что покинувшие Иерусалим христиане попытались найти приют в Триполи, но не были допущены в город. Как пишет Бернард Казначей, "граф Триполи приказал запереть ворота и не впускать никого. Он даже выслал своих рыцарей в поле, чтобы отнять у них то имущество, которое им предоставил Саладин. Большая часть бедных удалилась в земли Антиохии и Армении; другие остались у Триполи, и после были впущены туда. Но жители Аскалона не нашли себе приёма в окрестных замках, и потому пошли на зимовку в Александрию; когда христиане приблизились к Александрии, паша устроил им стан, окружил его и приказал охранять, чтобы с ними не приключилось какого-нибудь бедствия. Так они благополучно провели зиму до марта, когда они пустились морем в христианскую землю. При этом я расскажу вам, как поступали с ними в Александрии. Сарацинские старшины города Александрии выходили ежедневно за город и награждали христиан деньгами и хлебом. Богатые же люди, имевшие довольно денег, закупили товары, поместили их на корабли и, отправившись за море, нажились. Вот что с ними приключилось: в Александрии зимовало 38 кораблей пизанских, генуэзских, венецианских и других наций, делавших большие закупки к месяцу марту. Когда наступил март и те, которые наняли корабли, сели на них, осталось, по крайней мере, тысяча христиан, которые не могли нанять кораблей, ни купить съестных припасов для помещения на них. Хозяева кораблей пришли к Александрийскому паше для уплаты ему того, что следовало, и просили возвратить им паруса и рули, желая при первой хорошей погоде и ветре выйти в море. Паша же отвечал им, что они не получат от него ни рулей, ни парусов, пока не поместят на корабли всех бедных христиан. Но они отказывались, говоря, что бедные не имеют ничего, чтобы заплатить за переезд и купить съестные припасы. «Что же вы хотите сделать?» говорил паша. Они отвечали, что оставят их и не возьмут на корабли. Тогда паша спросил их, христиане ли они, что они подтвердили. «Как же, — продолжал паша, — вы хотите оставить их в рабстве у Саладина? Это невозможно; вы должны их взять с собою. И вот как я поступлю в этом случае, для Бога и для них: я дам им столько хлеба и воды, сколько им нужно, а вы посадите их на корабли; иначе я не отдам вам ни рулей, ни парусов». Когда мореходы увидели, что им нечего делать, они согласились. «Но вы дайте мне клятву, — сказал паша, — призвав всех ваших святых, что вы отвезёте их как следует в христианскую землю, и не высадите их за то, что я принудил вас, иначе, как вместе с богатыми людьми, и не причините им никакого зла; если же я узнаю, что вы поступили с ними дурно, то я отмщу на купцах вашей земли, которые явятся в нашу страну». Так отправились в безопасности те христиане, которые, пройдя сарацинскую землю, пришли на зиму в Александрию".
