Русский с китайцем — братья навек.
Крепнет единство народов и рас.
Плечи расправил простой человек,
С песней шагает простой человек,
Сталин и Мао слушают нас.©
При рассмотрении вопроса взаимоотношений политических и государственных деятелей, большинство людей в первую очередь обращают внимание на их идеологические пристрастия. Особенно это характерно для жителей постсоветского пространства, выросших в насквозь идеологизированном обществе, в котором “классовая борьба” и “противостояние двух систем” определяли всё. Советская пропаганда не оставляла места иным побудительным мотивам, как на уровне отдельного человека, так и государства в целом.
Плюсом к этой парадигме шло убеждение советских людей в том, что некие могущественные силы всегда идут к власти, опираясь только на “своих“. Основывалось оно на бытовом опыте, который лучше всего выражен в “Куплетах про евреев” неизвестного авторства: “От Курил и до Карпат еврей еврею друг и брат”. Куплеты эти были очень любимы советскими бардами, пока большинство из них не уехало в Израиль.
Но несмотря на все старания пропагандистов, история показывает нам несостоятельность исключительно “идеологического” подхода в определении целей и мотивов действующих лиц. Например, европейские государства, будучи поголовно христианскими, несколько столетий ожесточенно воевали между собой. Другие идеократические системы тоже не особо отставали. Так, величайшее сражение, определившее судьбу сразу трёх цивилизаций на несколько веков вперёд, произошло между мусульманскими державами. Конечно же, речь о битве при Анкаре, в которой лучшая в мире пехота Тимура Хромого разгромила лучшую в мире конницу Баязида Молниеносного. По достоинству оценив это событие, в христианском мире три дня били в колокола и величали Тамерлана не иначе как “освободителем Европы”.
Таким образом, даже минимальное погружение в историю предлагает нам массу вариантов столкновений и войн среди приверженцев общей идеологии. Тем не менее мнение о единстве Сталина и Мао Цзэдуна на базе коммунистической идеи, что якобы сплачивала их в некий монолит, остаётся превалирующим в оценке действий обоих лидеров. Резкое же ухудшение отношений между КНР и СССР приписывается возмущению китайского руководителя по поводу хрущевских разоблачений “сталинизма”. Мол, не захотел Мао Цзэдун “терять лицо”, потому и Хрущева не признал, разрушив тем былую коммунистическую идиллию.
При этом люди не хотят видеть очевидного: уж кем-кем, а догматиками марксизма ни Сталин, ни Мао не были по определению. Чего стоит один только сталинский тезис о построении социализма в отдельно взятой стране, от которого у всех “правоверных” марксистов дух захватило. Это был подрыв основ, покушение на первоисточники. Мао же пошел ещё дальше и запустил в мир “маоизм”, отступив от марксизма-ленинизма в разы дальше “ревизиониста” Хрущёва.
Китайский лидер объявил главной движущей силой революции не рабочий класс, а крестьянство, что означало принципиальный разрыв с марксистской доктриной. Но Мао не сомневался ни секунды, ведь на тот момент рабочих в Китае в достаточном количестве не наблюдалось, зато крестьян было — хоть отбавляй. Лозунг “деревня окружает города” прекрасно подходил для аграрной азиатской страны.
Уже этих двух примеров достаточно, чтобы отбросить идею о единстве Сталина и Мао на основе верности идеалам коммунизма. Каждый из них понимал “коммунизм“ по-своему и никогда не останавливался перед необходимостью “подправить” идеологию ради достижения своих целей. Поэтому смотреть надо не на декларации и прокламации, но исключительно на дела. Давайте на них и посмотрим.
Вскоре после капитуляции Японии в Китае вспыхнула гражданская война. Стараниями пропагандистов с обеих сторон она была представлена миру как борьба коммунистов Мао Цзэдуна, за которыми стоял СССР, с националистами Чана Кайши, которых поддерживали США. Соответственно, массовое сознание восприняло итоговую победу Мао над Чаном как победу Советского Союза над Соединенными Штатами. С тех пор этот пропагандистский штамп довлеет над умами и мало кто задается вопросом: “Кому эта победа была выгодна на самом деле?”
Черчилль, Рузвельт и Сталин на Ялтинской конференции. Февраль 1945 года.
Согласно устоявшемуся мнению, Мао со товарищи должны были безмерно радоваться, когда 9 августа 1945 года Советская армия начала “Маньчжурскую операцию”. На самом же деле всё обстояло несколько иначе. Уже 14 августа между СССР и Китаем был подписан договор о дружбе и сотрудничестве. Во исполнение договорённостей, достигнутых Рузвельтом, Сталиным и Черчиллем на Ялтинской конференции, СССР признал Маньчжурию и Синьцзян неотъемлемыми частями Китая и обязался не вмешиваться в китайские внутренние дела. Со своей стороны, Китай признал независимость Монголии и согласился на советскую военно-морскую базу в Порт-Артуре.
Тонкость тут в том, что на переговорах Китай представляло правительство Чан Кайши. Китайские коммунисты в процессе не участвовали. В итоге Мао заклеймил этот договор как “предательский удар ножом в спину китайской революции”. Сталин в ответ назвал его “авантюристом”. Кстати, власти современного Тайваня, считающие себя легитимными преемниками гоминьдановского правительства Китая, тоже утверждают, что этот договор недействителен. В силу того, что СССР вмешался-таки во внутренние дела Китая. И возразить тут нечего.
“Правильная” карта Китая в представлении Тайваня. Тува и Монголия обозначены как часть Китая. Территориальные претензии имеются также к Индии, Пакистану, Мьянме, Афганистану, Бутану, Таджикистану и Японии.
Началось всё в оккупированной СССР Маньчжурии. Дело в том, что её значение для Китая трудно переоценить. Во время войны в созданном на месте Маньчжурии марионеточном государстве Маньчжоу-го, помимо основных источников угля, железной руды и леса, оказалось сконцентрировано более 70% промышленного потенциала Китая. Там же находилась и сформированная японцами “армия последнего императора Китая”, в арсеналах которой имелось до 100 тысяч винтовок, несколько тысяч артиллерийских орудий и огромные запасы военного снаряжения и продовольствия. И Сталин не преминул всеми этими богатствами воспользоваться.
Пу И, последний император Китая. Взят в плен советскими войсками 19 августа 1945 года. Возвращен в Китай в 1950 году. Освобожден из тюрьмы в 1959 году личным распоряжением Мао Цзэдуна.
Сейчас принято считать, что СССР, войдя в Маньчжурию, начал вооружать китайских коммунистов. Это не соответствует действительности. Напротив, по договорённости с Чаном, советская сторона поэтапно передавала трофейное японское оружие представителям гоминьдана. Коммунистов же СССР, бывало, поддерживал, а бывало, что и разоружал. Как, например, маньчжурских партизан под командованием Чжу Дэ и Линь Бяо. Покуривая трубку, Сталин делал реверансы то в одну, то в другую сторону, при этом сохраняя дату вывода советских войск в строжайшей тайне.
Когда же ситуация вокруг Маньчжурии накалилась до предела, СССР неожиданно для всех вывел оттуда войска. А уходя — забрал с собой всё, что смог. Были демонтированы и вывезены целые заводы, сырьё, продовольствие и разные прочие ценности. С приятным бонусом в 33 миллиона долларов золотом, найденных в одном из банков. Вывозилось всё подчистую, но кое-что уходящие советские войска китайцам всё же оставили. А именно — громадное количество оружия. Ведь не просто так сказал товарищ Мао: “Винтовка рождает власть”. Товарищ Сталин тоже понимал это.
Вообще-то на современном политическом сленге подобные действия СССР в отношении противоборствующих в Китае сил нельзя назвать иначе как “разжигание”. И китайцы не подвели, немедленно вцепившись в глотки друг другу. Если до того времени войска Чан Кайши занимались тем, что просто изолировали подконтрольные партизанам Мао Цзэдуна территории, то теперь всё изменилось. Началась полномасштабная война между коммунистами и гоминьданом.
Поначалу коммунисты были гораздо слабее. Миллиону ополченцев Мао противостояла трёхмиллионная армия Чана. К тому же гоминьдан был гораздо лучше вооружён. Как следствие, дело дошло до так называемого “китайского Дюнкерка”, когда отряды коммунистов были прижаты к советской границе на севере Маньчжурии. И тут СССР начал массированную помощь Мао Цзэдуну. Через сеть оборудованных на границе перевалочных баз в Китай потоком пошло вооружение, в том числе тяжелое.
Здесь началось самое интересное. В Советском Союзе, только что вышедшем из войны, уж чего было много, так это оружия. В такой ситуации легко быть щедрым, и Сталин предложил поставлять его в Китай бесплатно. Но Мао от этого дара решительно отказался и за оружие исправно платил. Золота и валюты не было, поэтому платил Китай продовольствием. Сотни тысяч тонн зерна отправлялись в СССР. Сталин на это согласился, так как 1946-й был год голодный, в том числе и в СССР. Но в северных провинциях Китая, где Мао устроил “продразверстку”, ситуация с продовольствием обстояла гораздо хуже.
Тут уместен вопрос: почему коммунист Мао Цзэдун не воспользовался “бескорыстным” предложением коммуниста Иосифа Сталина? Говорить о некоей специфической приверженности Мао к взаиморасчётам не приходится, так как в дальнейшем он требовал именно безвозмездной помощи, каковую и получал от Хрущева в колоссальных объёмах. Почему же Мао, скажем так, опасался принимать подарки от “верного ленинца” Сталина?
Дело в том, что Сталину гражданская война в Китае была крайне выгодна. По одной простой, но очень веской причине — эта война ослабляла Китай. Чтобы понять важность “добрососедских отношений” между СССР и Китаем, достаточно посмотреть на протяженность их общей границы. Сильный Китай не был нужен Сталину, более того, был для него чрезвычайно опасен. Потому, с точки зрения интересов СССР, потенциал роста восточного соседа следовало максимально уменьшить. Самым верным средством для этого было разжечь в Китае гражданскую войну и поддерживать её как можно дольше. Не давая ни одной из сторон довести дело до решительной победы. Эту задачу и решал Сталин своими движениями в Маньчжурии.
Со своей стороны, Мао прекрасно понимал цели и намерения “старшего товарища” в отношении будущего Китая в целом и лично его, Мао Цзэдуна, в частности. Потому становиться должником, то есть, по сути, заложником Сталина, он не собирался. Пример Чан Кайши, который в схожей ситуации стал безвольной марионеткой в руках американцев, не вдохновлял его совершенно. И Мао стал искать другого союзника. Не такого, как СССР, что “тушил бензином” внутрикитайский пожар. Но такого, что был бы заинтересован в сильном, едином, централизованном Китае.
И ОН ЕГО НАШЁЛ.
