Мы уже выяснили, что идеологическая близость властей различных государств совершенно не гарантирует их реального союзничества. Да и что такое союзничество? Для русскоговорящего человека союзник — практически то же самое, что и друг. Между тем союз — это всего лишь соглашение сторон ради достижения каких-либо совместных целей. Просто и понятно, никаких эмоций. До революции в русском языке синонимом “союза” было “товарищество”, которое также несло чисто деловой, прагматический смысл. Ни о какой дружбе речи не шло. Не говоря уже о каких-либо обязательствах вне рамок достигнутого соглашения.

Но большевики, пришедшие к власти в России в 1917 году, монополизировали право на употребление слова “товарищ” как на форму внутрипартийного обращения. Как следствие, слова “товарищ” и “союзник” приобрели новую смысловую нагрузку. Мало того, слово “союз” было фактически сакрализовано в самом названии страны — Союз Советских Социалистических Республик.

ussr-map800x484

Также в этом направлении потрудилась советская пропаганда, которая в годы войны преподносила союзников по антигитлеровской коалиции не иначе как верных друзей, а дальнейшее более чем логичное охлаждение отношений между вчерашними союзниками — как коварное предательство. И это окончательно внесло разлад между истинным смыслом понятия “союз” и представлением о нём в советском массовом сознании.

ussr-protests800x484

Подобное понимание, а вернее — непонимание, сути терминов и вводит людей в заблуждение. Особенно при рассмотрении союзов политических и межгосударственных. Эмоциональное восприятие берёт верх над рациональным, и люди начинают оценивать действия участников исторического процесса морально-этическими категориями “дружбы” и “предательства”. А это категорически неверно.

Исходя из такого понимания, давайте вернёмся к взаимоотношениям между Советским Союзом и китайскими коммунистами в период становления КНР. Был ли Сталин, а в его лице весь СССР, “союзником” Китайской Народной Республики и лично Мао Цзэдуна? Безусловно. При этом, как мы убедились, со стороны СССР это союзничество было весьма прагматичным и совершенно не таким, каким его представляла пропагандистская машина обоих участников процесса.

stalin-stamp800x484

Но значит ли это, что “китайские товарищи, искренне преданные делу коммунизма”, шли вперёд с предложениями дружбы и мира, а советские интриганы использовали их в своих целях? Конечно же, нет. Мао Цзэдун преследовал только свои интересы. Для того чтобы понять это, достаточно отследить, как менялось его отношение к СССР. Причём принимая во внимание, что, несмотря на все декларации о приверженности коммунистической идее, Мао никогда не был коммунистом. И все заинтересованные стороны прекрасно это знали.

Так, президент США Франклин Рузвельт сказал Патрику Харли, которого назначил послом в Китай: “Когда тебе там придётся иметь дело с коммунистами, не обращай внимания на это слово. Эти люди не коммунисты, они просто себя так называют”.

patrick-hurley800x780

Собственно, сам Мао Цзэдун этого особо и не скрывал. Когда в мае 1943 года появилось заявление о самороспуске Коминтерна, он тут же решил переименовать “коммунистическую” партию Китая в “народную”. Переименование не состоялось только потому, что Сталин это категорически не одобрил. Но факт сам по себе весьма примечательный, и выводы были сделаны.

П. П. Владимиров, военный корреспондент ТАСС, а по совместительству — личный представитель Сталина, в своих донесениях ставил Мао Цзэдуна в один ряд с Чан Кайши: «Два националиста с разных позиций одержимы идеей власти».

mao-hiang-kaishek800x484

Любопытно здесь то, что национализм Мао был ярко окрашен принципиальным антисоветизмом, основанным в первую очередь на неприятии истории взаимоотношений Китая и Российской империи. Лю Цзечэн в своей книге “Мао Цзэдун юй Сыдалинь” приводит слова Мао: «СССР не таков, как мы. Во-первых, царская Россия представляла собой империализм; во-вторых, затем пришла Октябрьская революция, в результате чего многие люди в СССР очень уж возгордились; они очень высоко подняли свой хвост».

Неприязнь Мао Цзэдуном России иногда принимала формы прямо-таки анекдотические. Так, в январе 1950 г. Мао побывал в Ленинграде. При посещении Эрмитажа ему не удалось посетить Китайский зал, который был на ремонте, и тогда Мао сказал своему переводчику: «На самом деле им просто неудобно открывать этот зал, им стыдно показывать его нам! Ведь подумать только, сколько награбила в Китае царская Россия!»

Для того чтобы считать, что Сталин, руководитель державы, равной которой в то время были только США, стыдился лидера второстепенной страны за дела давно минувших дней, нужно было иметь очень своеобразное чувство юмора.

mao-zedong-mountains800x580

Тем не менее Мао искренне считал, что СССР, как преемник Российской империи, задолжал Китаю и долги эти следовало забрать любым путём, не попав к тому же в зависимость от Сталина. В свою очередь в Кремле прекрасно понимали суть союзных отношений с “братской” китайской компартией, не поддаваясь на дипломатические и пропагандистские уловки. П. П. Владимиров писал Сталину: «Мао Цзэдун рассматривает СССР не в качестве идейного союзника и друга, а как попутчика, которого следует любыми средствами “доить”».

Причем “доить” СССР Мао собирался вне зависимости от положения дел на фронтах Второй мировой войны. В 1941 г. он потребовал от Советского правительства оружие. Много оружия. И это в тот момент, когда в СССР каждая винтовка была на счету, когда Сталин поштучно распределял оставшиеся противотанковые ружья для отправки на фронт и своими руками раздавал кремлёвским функционерам немногочисленные автоматы “Томпсона”. Естественно, эти требования отклонили, отмахнувшись от “Великого Кормчего” как от надоедливой мухи. В результате Мао пошёл на разрыв идейных связей с ВКП(б), тем более что победа Германии представлялась тогда делом решённым.

Однако СССР устоял, а вот положение Мао Цзэдуна, напротив, резко ухудшилось. Стало понятно, что ему не победить Чан Кайши своими силами. Поэтому Мао принял на вооружение новую стратегию — втянуть Советский Союз в китайский конфликт как можно глубже, чтобы заставить СССР воевать одновременно с Чан Кайши и японцами, а самому тем временем укрепиться, расширив территории за счёт гоминьдана.

hiang-kaishek-soldiers800x550

Мао играл свою игру, Сталин — свою. В 1943 году, когда возникла угроза захвата Особого района, контролируемого коммунистами, войсками центрального правительства Китая, Мао Цзэдун обратился за помощью к Сталину, всячески подчеркивая свою лояльность, и попросил остановить Чан Кайши. Москва “приняла меры”, и руководители гоминьдана публично отказались от намерения вторгнуться в Особый район. Мао был спасён. А гражданская война в Китае продолжилась, что уже совпадало с долгосрочными интересами Сталина. Каждый получил своё.

15 августа 1943 г. в рамках своей новой стратегии Мао Цзэдун заявил: «Мы честно и активно боролись с японской армией, не получая ни от кого никакой помощи. Гоминьдану помогали Советский Союз, Англия и США. Лучше мы накопим силы, разгромим Чан Кайши, захватим власть в Китае, и тогда с поддержкой указанных стран разгромим японских захватчиков».

После этого заявления стало ясно, что сражаться с японцами Мао не намерен. Он рассматривал мировую войну лишь как благоприятный момент для расширения зоны своего влияния. Причём не своими силами, а силами противоборствующих сторон, стараясь поживиться на столкновениях войск Чан Кайши и японцев.

Мао действовал так: там, где японцы наносили поражение гоминьдану и позиции центрального правительства слабели, власть немедленно захватывали отряды коммунистических партизан, а “союзников” по единому антияпонскому фронту при необходимости добивали без малейших колебаний. Тактика оказалась весьма эффективной. Но всему на свете приходит конец, и 2 сентября 1945 г. на борту линкора “Миссури” был подписан Акт о безоговорочной капитуляции Японии. А затем и Советская Армия ушла из Маньчжурии, оставив за собой горы оружия и ничего, кроме оружия.

japan-capitulation800x600

В результате гражданская война в Китае перешла на новый уровень. Армия Чан Кайши, более многочисленная, лучше экипированная и гораздо лучше подготовленная, чем разношерстное ополчение Мао Цзэдуна, перешла в решительное наступление. В ответ Сталин, выждав приличествующее время, начал снабжение войск Мао оружием. Но ровно в тех объёмах, чтобы не дать гоминьдану окончательно разгромить коммунистов.

Сталин обоснованно связывал будущее Китая с Чан Кайши. После окончания Второй мировой войны все жизненные артерии Китая как в области политики и экономики, так и в военной сфере находились под контролем гоминьдана, который пользовался поддержкой и помощью со стороны США. Мао Цзэдун же держался исключительно за счёт поддержки СССР. При этом советская дипломатия уверяла Вашингтон в том, что в Москве не считают Мао лидером, способным взять под свою власть весь Китай. Одновременно Сталин прощупывал американцев на предмет разделения Китая: север — коммунистам, а юг — гоминьдану.

Мао всё понимал, но мало что мог поделать. Делая хорошую мину при плохой игре, он утверждал, что потребуется ещё год или два для того, чтобы “мы были в состоянии” целиком политически и экономически овладеть Китаем и что до этого гражданская война закончиться не может. Всё шло по плану Сталина, и помочь Мао достичь своей цели мог только союз с другим могущественным государством.

В СССР такую возможность рассматривали всегда и всерьёз. Военный разведчик Н. Н. Риммар, активный участник тех событий, писал по поводу попытки переименования китайской компартии: «Не была, не будет эта партия, по мысли Мао Цзэдуна, коммунистической. И, кроме того, готовился он к союзу с американцами. Тем другое название партии больше по душе. В общем, прикидывал будущее председатель ЦК КПК, готовился…»

В Кремле не питали никаких иллюзий относительно намерений своего “союзника” и делали что могли, чтобы не дать ему перебежать на другую сторону. Но Мао всё-таки договорился с американцами. Показателем этого стал ультиматум спецпредставителя президента США Джорджа Маршалла. Он потребовал от Чан Кайши остановить наступление его войск.

george-marshall800x800

Растерявшийся генералиссимус предложил было американцам создать в Северной Маньчжурии маленькое коммунистическое государство для Мао, ненароком озвучив идею Сталина. В результате ему пришлось записать в дневнике: «Во время нашей беседы Маршалл был в ярости». Более того, в дальнейшем президент Трумэн лично разъяснил Чану, что если тот немедленно не заключит с коммунистами перемирия и не усядется за стол переговоров, то США лишат гоминьдан поддержки в любой форме и отведут от китайского побережья 7-й флот.

harry-truman800x484

Чан Кайши согласился на всё, но судьба Китая уже была решена. Мао Цзэдун получил реальную возможность завершить войну триумфальной победой, которой не преминул воспользоваться. К вящему удовольствию американцев, которым, в отличие от СССР, не нужна была гражданская война в Китае. Им было нужно мощное централизованное государство на Дальнем Востоке, способное противостоять как Советскому Союзу, так и Англии с Францией. Трумэн и Маршалл нашли силу, способную осуществить эти планы. И вот тут возникает самый интересный вопрос.

ПОЧЕМУ США СДЕЛАЛИ СТАВКУ НА МАО ЦЗЭДУНА, А НЕ НА ЧАНА КАЙШИ?

Читайте по теме: Дружил ли Сталин с Мао Цзэдуном?