Первая мировая война и «армянский вопрос»
В начале 1915 г. войска Российской империи сумели добиться значительного преимущества на Кавказском фронте. Успешные операции на Карском направлении и в районе озера Ван позволили армии генерала Николая Юденича продвинуться к Эрзеруму. В феврале 1916 г. пал Эрзерум, в апреле — Трапезунд, и к лету того же года русские войска установили оккупационный режим во всех восточных областях Османской империи. Регион был объявлен временным генерал-губернаторством Российской империи с подчинением главному командованию Кавказской армии.
Продвижению русских войск в немалой степени способствовали турецкие армяне, которые не только организовывали саботаж и восстания в тылу османской армии, но и объединялись в добровольческие отряды, воевавшие на стороне русских. Депутат Государственной думы Российской империи IV созыва, один из основателей Армянской народной партии Михаил Пападжанов подчеркивал, что «для успеха русского оружия армяне (Османской империи — Т. А.) напрягли все свои силы — моральные, физические и материальные»; армянское население «радостно встречало во вновь завоеванных областях победоносные войска наши, помогало как могло и оказывало торжественный прием всенародно, во главе со своим духовенством» (1).
Доклад М. Пападжанова подтверждает генерал-квартирмейстер штаба Кавказского фронта Евгений Масловский. Вспоминая вступление командующего Кавказской армией генерала Николая Юденича в Трапезунд, он пишет, что «все греки, составлявшие значительную часть населения города, и армяне, во главе с митрополитом и многочисленным духовенством, вышли навстречу командующему Кавказской армией» (2).
Однако, как раскрывает политолог Юрий Ханжин, судьба армян интересовала Петроград «только в той мере, в какой они могли являться для России полезными стратегическими союзниками в период войны» (3). Николай II был против «чрезмерного увеличения территории Армении», ратуя за «включение в состав империи Эрзерума и Трапезунда, стратегически важных для Кавказа, но не большей территории и был против предоставления Армении конституции» (4).
Параллельно, вместо создания обещанных Петроградом условий для возвращения ранее депортированных армян в османские вилайеты, прорабатывался план по их заселению русскими переселенцами. Н. Юденич, в частности, настаивал на образовании в этих областях т. н. «новоевфратского казачества» — путём переселения русского населения Кубани и Дона.
Мало этого, в начале 1916 г. были расформированы армянские дружины, состоявшие в русской армии добровольческие. Как писал Уинстон Черчилль, когда османы атаковали «русскую Армению, царское правительство отправило 150 тысяч армянских солдат на польский и галицийский фронт и перевело на Кавказ другие русские войска для защиты армянского населения. Из этих 150 тысяч лишь немногие остались в живых после европейских битв», что было суровой мерой «по отношению к армянскому народу» (5).
Однако свержение русского самодержавия в феврале 1917 г. нарушило планы Петрограда по колонизации османских областей. С образованием Временного правительства на местах началось формирование новых органов власти. Функции Кавказского наместничества перешли в ведение Особого закавказского комитета (ОЗАКОМ), сформированного в Тифлисе, а при мэрии османского Вана возник Ванский областной временный исполнительный комитет. В последовавшем постановлении правительства «Об управлении Турецкой Арменией» содержалось требование принять «меры к обратному заселению этих областей армянами, переселившимися в пределы России в течение текущей войны и в прежние годы» (6).
Как следствие, в городах Закавказья возникли Армянские национальные советы, вслед за чем центральные власти признали правомочность учрежденной должности «Армянского военного комиссара», обязанности которого были возложены на главнокомандующего Петроградского военного округа Акопа Багратуни. Это не было случайным, так как именно с его стороны управляющему военного министерства Борису Савинкову (ближайшему соратнику председателя Временного правительства А. Ф. Керенского) был представлен проект создания армянского корпуса по образцу русских армейских корпусов. В итоге на Кавказском фронте возникло шесть армянских полков, к осени 1917 г. вошедших в состав единого Армянского корпуса (с включением в неё дивизии Андраника Озаняна).
Большевистский переворот и перетасовка карт
В октябре 1917 г. Временное правительство в Петрограде было свергнуто, и на местах начался болезненный процесс захвата власти. Спустя неделю в Баку был сформирован Бакинский совет рабочих, крестьянских и солдатских депутатов (Баксовет), которому удалось взять город под свой контроль. Однако в Тифлисе совещание с участием политических партий, ОЗАКОМа и консульского аппарата стран Антанты, созванное меньшевистским Комитетом общественной безопасности, отказалось признать власть большевиков, провозгласив необходимость создания Независимого правительства Закавказья. 15 ноября на место ОЗАКОМа «заступил» Закавказский комиссариат.
11 января 1918 г. был обнародован очередной декрет Совета Народных Комиссаров (СНК), поддержавший «право армян оккупированной Россией "Турецкой Армении" на свободное самоопределение вплоть до полной независимости». При этом новое правительство высказалось за «референдум армянского народа», при предварительном образовании «Временного народного правления "Турецкой Армении" в виде Совета депутатов армянского народа» (7).
Одной из гарантий реализации этих пунктов декрет объявил вывод российских войск из данной зоны при немедленном образовании «народной армянской милиции». «Всяческое содействие» в решении этих и аналогичных вопросов, включая создание комиссии для установления срока и способа вывода войск из пределов "Турецкой Армении", возлагалось на председателя Исполкома Бакинского совета Степана Шаумяна. По словам итальянского писателя Джованни Гуайта, «за видимой демократичностью этого документа скрывалось настоящее предательство: выводя свои войска, Советская Россия передавала Армению в руки её турецких палачей». Те, конечно, «не простят армянам сотрудничество с русскими». Здесь проявилась «сугубая безответственность коммунистов по отношению к армянскому народу» (8).
В плане использования термина «безответственность» исследователь был недалёк от истины, так как уже на следующий день после обнародования декрета между большевиками и Стамбулом было подписано перемирие. Начался стихийный распад фронта, и солдаты принялись самостоятельно возвращаться в Россию.
События внутри России, менявшиеся с калейдоскопической быстротой, вынудили государства Запада перейти к более активным действиям на кавказском направлении, где одним из узловых становился принявший новые контуры «армянский вопрос». Как пишет армянский историк Гаянэ Махмурян, к началу 1918 г. англичане увязывали Армению со всем комплексом ближневосточных проблем, американцы же говорили об автономии. «Первое было опасно, потому что нефть Ирака, Палестина и Сирия имели приоритетное значение и, добиваясь своих целей здесь, англичане должны были делать уступки именно за счёт армян». Но и американцы не говорили о независимости Армении. «Народ Армении стал предметом переговоров для двух стран, не представляя первостепенной важности ни для одной из них. Он не имел доступа к этим переговорам» (9).
23 декабря 1917 г. представители Великобритании и Франции подписали конвенцию о разделе сфер влияния на юге России. В то время как французы получали «право» контроля над Бессарабией, Украиной и Крымом, британцам «доставались» Северный Кавказ, Закавказье и Курдистан. Как пишет У. Черчилль, «под этим прикрытием народы Грузии, Армении и Азербайджана должны были пользоваться полной независимостью, и вторжения большевиков в Турцию (в то время вполне покорную), в Курдистан или в Персию были предотвращены» (5).
Трудно сказать, имели ли обе державы конкретный план действий для достижения этих геополитических целей. Ответа на этот вопрос не даёт и сам сэр Уинстон Черчилль. Тем не менее, Лондон был настроен решительно, по крайней мере, насколько ему позволяли обстоятельства. Не оставался в стороне от этой игры и Вашингтон.
10 февраля 1918 г. по инициативе американского консула в Тифлисе Феликса Смита был созван новый представительный и законодательный орган государственной власти — Закавказский сейм. Это событие нужно рассматривать как шаг навстречу юридическому оформлению отторжения Закавказья от большевистской России, что полностью отвечало интересам Запада. Как пишет историк Николай Ионичев, ещё в 1916 г. торговый атташе посольства США в России У. Хантингтон организовал в Тифлисе совещание представителей ряда американских банков с местными промышленниками, на котором обсуждался вопрос о заокеанских инвестициях в этот регион, в первую очередь в кавказские нефтяные промыслы» (10).
Но наибольших успехов в игре вокруг южных регионов России достигла Германия, склонившая Советскую Россию к сепаратному мирному договору, подписанному 3 марта 1918 г. в Брест-Литовске. Большевики отказывались в пользу важнейшего германского союзника Стамбула от занятых в ходе войны османских территорий, а также от Карса, Ардахана и Батума. В этой связи У. Черчилль особо подчеркивал, что Берлин получил беспрепятственную возможность «пользоваться житницами Украины и Сибири, нефтью Каспийского побережья и всеми вообще ресурсами огромной страны» (5). Командующий английским экспедиционным корпусом в Персии генерал Лионель Денстервиль добавлял, что «занятие Баку» позволяло бы врагу «господствовать на Каспийском море», открывая ему «свободную дорогу в Азию и Афганистан» (11).
Смычка большевиков и дашнаков
Заинтересованность Совнаркома в скорейшем распространении своей власти именно на Баку была обусловлена нефтяными запасами Апшерона. Как пишет советский историк Яков Ратгаузер, этот город «имел крупное значение для всей революционной России, и судьба революции в значительной степени зависела от судьбы Баку» (12). Ленин писал, что «национализация нефтяной промышленности возможна сразу и обязательна для революционно-демократического государства, особенно когда оно переживает величайший кризис» (13). В свете чего к концу 1917 г. была учреждена новая должность чрезвычайного комиссара по делам Кавказа, коим был назначен всё тот же Степан Шаумян.
Бакинские большевики начали создавать вооруженные отряды. В городе были размещены 4000 военнослужащих из «Армянского корпуса». Кроме того, в Баку стекались тысячи покидавших фронты вооруженных солдат-армян. Формальной причиной этого называлось прекращение железно-дорожного сообщения между Баку и Тифлисом. Однако истинная причина скрывалась в необходимости укрепления власти большевиков путём сращивания с «армянским движением», представленным в лице Армянского национального совета, «Дашнакцутюна» и армянских подразделений расформированной Кавказской армии.
14 марта 1918 г. на Трапезундской мирной конференции турецкая сторона, предложив Закавказскому правительству согласиться с правами Османской империи на Батум, Карс и Ардахан, призвали обратиться к Германии, Австрии, Болгарии и Османской империи с просьбой о признании Закавказской республики и оказании ей военной поддержки против большевиков. В этом был заинтересован прежде всего Берлин, так как тем самым итоги Брестского мира признавались фактически независимым от России Закавказьем. Естественно, такое развитие событий означало бы начало краха власти большевиков, так как нефтеносный Баку попадал в сферу влияния Стамбула. Но источником головной боли для Петрограда были не османы, а их союзник — Германия. Тем более что 21 марта немецкие войска начали наступление на Западном фронте. Ленин не питал иллюзий по поводу соблюдения Германией условий мирного договора в случае успешной операции против Антанты, и, что вполне логично, жаждал заблаговременно закрепиться в нефтеносном Азербайджане.
Американский историк Майкл Смит из Джорджтаунского университета отмечает, что большевистскую власть в Баку охраняла «вооружённая милиция, сформированная из российских армейских частей, расквартированных в городе, а также находящиеся с ним в союзнических отношениях достаточно многочисленные армянские части, находившиеся под руководством дашнаков». Кроме того, Баксовет «проводил последовательную политику недопущения "Мусавата" к участию в демократических органах власти Баку, несмотря на то, что мусаватисты фактически стали монопольными представителями мусульманской общины города и пользовались поддержкой большинства мусульманских избирателей» (14).
Однако у мусульманского населения Баку не было своих хорошо организованных вооруженных формирований. Впоследствии сын Степана Шаумяна — Сурен — вспоминал, что «оружие для формирования частей Армянский национальный совет брал у демобилизовавшихся солдат-армян» и скупал «у демобилизовавшихся русских солдат». В распоряжении Совета мусульманских общественных организаций в Баку находилась лишь школа прапорщиков (15, с. 12).
Армянский генерал Акоп Багратуни, организовывавший отправку армянских военнослужащих на Кавказ и прибывший в Баку с согласия большевиков (но уже в должности Армянского военного комиссара), тоже признавал, что «оборона Баку имела большое значение в деле защиты пределов России, но особенное, исключительное значение она имела также для армянства». В связи с чем он «постоянно поддерживал мысль о необходимости обороны Баку с чисто даже армянской точки зрения» (16). Ни больше ни меньше.
Мартовская трагедия
Между тем обстановка в Баку накалялась. Мусульманское население города сплачивалось вокруг руководства партии «Мусават» и надеялось на поддержку со стороны Османской империи. Опасаясь такого развития событий, большевики искали повод для нанесения упреждающего удара по своим противникам. Исследователи высказывают разные версии о том, какое именно событие стало этим самым поводом, было оно провокацией или нет. Так или иначе, 31 марта отряды большевиков совместно с армянскими вооружёнными формированиями начали массово истреблять коренное население Баку.
По словам очевидца тех событий, члена Русского национального совета в Баку Бориса Байкова, «в течение четырёх дней в городе был буквально ад». Против азербайджанцев, «кроме большевиков, выступали все большие массы армян», во главе которых были армянские националисты — дашнаки. Судовая «артиллерия большевиков била на выбор; один за другим сносились здания, особенно дорогие в глазах мусульман: большая мечеть Джума, дом мусульманского благотворительного общества, редакция и типография стариннейшей газеты "Каспий"». «Несчастное население татарских (азербайджанских — прим. автора) частей города, бросая имущество на произвол судьбы, спешило уйти из-под убийственного огня артиллерии и пулеметов и скрыться где-нибудь в окрестностях». Большевики «принялись массами арестовывать татар, и в особенности всех тех, которые хоть сколько-нибудь возвышались над уровнем пролетарских классов». Были закрыты и разграблены банки, «началась реквизиция квартир, помещений и домов» (17).
Российский исследователь Андрей Зубов также фиксирует, что «жестокой расправе, фактически — погрому, подверглись со стороны победивших большевиков именно мусульмане» (18).
Невозможно отрицать, что мартовская резня в Баку, преподносимая советской историографией как подавление контрреволюционного мятежа, была инициирована большевиками (в целях укрепления власти на пути к обладанию нефтяными богатствами), но осуществлена ими в теснейшем сотрудничестве с армянскими националистами. Последние, к слову, принимали активное участие в большевистском движении и составляли основу российских войск на Кавказе. Так, бывший директор Института истории Армении, академик Грант Аветисян пишет, что в Баку за советскую власть «сражались четыре бригады Кавказской Армии, состоящей из 25 батальонов и 18 тысяч красноармейцев, около 70% красноармейцев — армяне» (19).
Однако из свидетельств очевидцев и заключений историков следует, что именно вооружённые группировки дашнаков ответственны за резню мирного населения. Степан Шаумян откровенно пишет: «Национальный армянский совет самостоятельно арестовывал, обыскивал, реквизировал и т. д.», но «победа настолько велика, что это мало омрачает действительность» (21). Впоследствии его сын признает, что дашнаки «вмешались в бой на стороне Совета», причем их участие «ознаменовалось погромами и пожарами» (15, с. 31). Подытоживая анализ произошедшего, Майкл Смит пишет: «Мусульмане потерпели сокрушительное поражение от объединенных сил бакинского Совета, а затем испытали на себе всю безудержную свирепость дашнакских отрядов» (14).
Общность и различие целей этих двух сил и их отношения к азербайджанскому населению тонко подметил будущий председатель парламента Азербайджанской Демократической Республики Алимардан Топчибашев. В своём меморандуме, обращённом к представителям государств Антанты в Стамбуле, он пишет: «Чудовищная по своей сути гражданская война привела к массовым грабежам и убийствам мирных мусульман, санкционированных большевиками со свойственной только им ненавистью и инстинктом разрушения. И претворялось всё это с одной лишь целью — прийти к власти» (20, с. 30). Вслед за этим азербайджанский государственный деятель делает важнейшее уточнение, раскрывающее суть происшедшей трагедии: «Свыше 3 тысяч армянских солдат, возвращавшихся с западного фронта и осевших в Баку в результате неожиданного прекращения движения поездов по Закавказской железной дороге», стали «инициаторами и приняли активное участие в гражданской войне, начатой большевиками с целью захвата власти и превращенной армянским населением Баку в широкомасштабный конфликт на национальной почве между армянами и мусульманами» (20, с. 31).
О том, что в физическом уничтожении азербайджанцев не принимали участия русские большевики, говорит и Борис Байков. По его словам, на решение большевиков о прекращении дальнейших боевых действий против азербайджанского населения «повлияла не столько ненужность дальнейшего кровопролития, сколько категорическое заявление двух пехотных русских полков, при возвращении с фронта умышленно задержанных большевиками в городе». Эти полки, не принимавшие участия в погромах, «категорически заявили, что если большевики не прекратят дальнейшего кровопролития, то полки эти немедленно сами выступят против большевиков. Угроза эта была весьма серьезной, ибо эти два полка боевого состава представляли свыше 8000 человек бойцов» (17).
В то же время А. Топчибашев так и не смог понять мотивы армянских бесчинств: «Что же все-таки послужило причиной событий, происшедших в городе Баку? Желание ли армян наравне с большевиками обладать властью или же замешанное на национальной почве чувство мести? <…> Как бы то ни было, в течение тех четырёх кошмарных дней, в результате неоднократных нападений, совершённых армянским населением города на мусульманские кварталы, погибло свыше 6000 человек, среди которых было множество женщин, стариков и детей» (20, с. 31). Между тем американский историк М. Смит говорит о не менее 12 тысячах погибших в стычках и погромах (14).
Вполне вероятно, что под «большевистский властный шумок» армянские националисты пытались превратить Баку в «армянский» город и уже видели его частью своего государства. Эта версия подтверждается и дальнейшей вакханалией, устроенной дашнаками в районах Азербайджана, особенно в Шемахинском и Губинском уездах, где свирепствовали отряды Амазаспа Срванцтяна. При этом, наряду с мусульманским населением, уничтожались и евреи. Председатель общины горских евреев Азербайджана Семен Ихиилов отмечает, что в 1980-е гг. им были обнаружены ранее неизвестные широкой общественности «факты массового истребления евреев, имевшие место в период геноцида азербайджанского народа в 1918-19 гг.». На сегодняшний день удалось «документально идентифицировать имя 81 невинно убиенного еврея» (22).
Не случайно уже 3 апреля 1918 г. было опубликовано открытое письмо будущего председателя Совнаркома Азербайджана Наримана Нариманова С. Шаумяну, в котором он писал, что происшедшее «пятнает Советскую власть, чернит её. Если вы в ближайшее время не разорвёте эту черную завесу и не снимете это пятно, большевистская мысль и Советская власть здесь удержаться не сумеет» (23). Один из первых критиков сталинского режима, в 1925 г. погибший при невыясненных обстоятельствах на посту председателя ВЦИК, был прав: советская власть в Баку вскоре пала, но причины этого были далеко не в резне азербайджанцев.
Однако истина о чудовищных преступлениях армян против мирного населения, имевших место в Баку и других городах Азербайджана, на протяжении длительного времени скрывалась. Советские историки преподносили эти события с точки зрения «установления советской власти в районах Азербайджана». Причём с лёгкой руки всё того же С. Шаумяна, охарактеризовавшего действия дашнаков как участие «в борьбе за советскую власть против мусульманских контрреволюционеров» (24).
По горячим следам
Сразу после тех трагических событий, в апреле 1918 г. было принято постановление Баксовета об упразднении Армянского национального совета и расформировании армянских национальных полков, которые должны были войти в состав Красной Армии. Однако реализация этих пунктов была довольно своеобразной. Как пишет академик Г. Аветисян, дашнакские «вооруженные силы перешли в распоряжение Баксовета. Были организованы три бригады, которыми руководили Амазасп, подполковники Бек-Зурабян и Арутюнян. Командиром корпуса был полковник Казарян, начальником штаба полковник Аветисян» (16).
Говоря другими словами, произошло фактическое объединение большевиков Закавказья с армянскими националистами. Это отразилось и на результатах прошедших в апреле выборах в Баксовет: азербайджанцы составили менее 10% депутатов. Созданный вслед за этим Бакинский совет народных комиссаров возглавил Степан Шаумян (председатель и комиссар по иностранным делам). Ответственные посты заняли и другие армяне: Григорий Корганов (нарком по военным и морским делам), Арташес Каринян (нарком юстиции), Арам Костандян (заместитель наркома продовольствия); Багдасар Авакян (военный комендант Баку), Саак Тер-Габриелян (председатель Чрезвычайной комиссии), Арсен Амирян (редактор газеты «Бакинский рабочий»), Сурен Осипянц (редактор «Известий Бакинского Совета») и др. Как пишет в этой связи корреспондент Русской службы BBC Владимир Старостин, в Баку «правил Совет, в котором доминировали армяне и русские (социалисты, социал-демократы и большевики)» (25). Продолжил самостоятельную деятельность и Армянский национальный совет.
На этом фоне «нефтяная» мечта Петрограда постепенно становилась былью: «только за июнь из Баку в Астрахань было вывезено 328 тыс. тонн нефти и нефтепродуктов», в июле — 410 тыс. тонн. Всего за 1918 г., до временного падения Советской власти, «в Астрахань было доставлено 4 млн. 400 тыс. тонн жидкого топлива» (26). В мае того же года председатель Высшего совета народного хозяйства России Алексей Рыков отчитывался: «Всего из Баку можно вывезти до 200 млн. пудов нефти» (27).
Аппетиты Смольного росли, но и Запад не дремал.
Примечания
1. Михаил Пападжанов. Из выступлений на III-й и IV-й сессиях четвертого созыва Государственной Думы России от 27 января и 20 июля 1915 г. Цит. по: Барсегов Ю. Геноцид армян. Ответственность Турции и обязательства мирового сообщества
2. Гривенко В. Ответ на редакционное послесловие "Независимой газеты" к его статье
4. Уткин А. И. Первая Мировая война
5. Черчилль У. С. Мировой кризис
6. Руководящие указания Генерал-комиссару областей Турции, занятых по праву войны. Цит. по: Барсегов Ю. Геноцид армян. Ответственность Турции и обязательства мирового сообщества
7. Декрет Совета народных комиссаров о «Турецкой Армении» от 11 января 1918 г. Цит. по: Системная история международных отношений / Под ред. А. Д. Богатурова
8. Гуайта Дж. Армения между кемалистским молотом и большевитской наковальней
9. Махмурян Г. Англо-американские противоречия и Республика Армения 1918 — 1920 гг.
10. Ионичев Н. П. Внешние экономические связи России (IХ - начало ХХ века)
11. Генерал-майор Денстервиль. Британский империализм в Баку и Персии. 1917-1918 гг. Воспоминания. Тифлис, 1925. С.122
12.Ратгаузер Я. А. К истории гражданской войны на Тереке. Отдельный оттиск из Т. XIII «Известий» Баку: Изд. педагогического факультета Азербайджанского Государственного Университета, 1928. С.100
13. Ленин В. И. Грозящая катастрофа и как с ней бороться
14. Смит М. Память об утратах и азербайджанское общество
15. Шаумян С. Бакинская Коммуна. Баку, 1927.
16. Аветисян Г. А. Генерал Акоп Багратуни (1879 — 1943)
17. Байков Б. Л. Воспоминания о революции в Закавказье
18. Зубов А. Политическое будущее Кавказа: опыт ретроспективно-сравнительного анализа
19. Газ. «Коммунист». Ереван, 26 августа 1989 г. № 199
20. Топчибашев А. А. Меморандум, предъявленный находящимся в Константинополе почетным представителям держав Антанты, членом правительства Азербайджанской Республики, чрезвычайного министра-посланника при правительствах Блистательной Порты, Армении и Грузии. Баку, 1993.
21. Шаумян С. Текущий момент и организация власти. Речь на заседании Баксовета от 19 апреля 1918 г. // Шаумян С. Г. Статьи и речи 1917—1918 гг. Баку, 1929. С. 250-251.
22. Ихиилов С. Письмо в Институт по правам человека Академии Наук Азербайджана
23. Газ. «Гуммет» от 3 апреля 1918 г.
24. Шаумян С. Костлявая рука голода и темная агитация // Шаумян С. Г. Статьи и речи 1917—1918 гг. Баку, 1929. С. 142-143.
25. Старостин В. Интервенция 14 держав в Советскую Россию
26. Очерки истории Коммунистической партии Азербайджана. Баку, 1963. С. 273
