На наших глазах человечество окончательно вступило в «эпоху комфорта». Уникальные возможности распространились на широкие массы, и колоссальная индустрия обеспечения этого самого комфорта поглотила собой всё и вся в этом мире. «Хищные вещи века» постучались в каждую дверь, зашли в каждый дом. Атрибуты достатка, прежде доступные лишь избранным, но ставшие теперь «товарами массового потребления», изменили мир и вместе с ним — людей.
Если рассмотреть ситуацию с точки зрения Теории Проектов, то можно чётко выделить две основные составляющие в том наборе причин, что вызвали к жизни дух комфорта, как джинна из лампы.
Во-первых, это технический прогресс, что позволил массово производить однотипные, стандартизированные копии всего что угодно. И, соответственно, приобретать их. Вещи, что ещё в семнадцатом веке были уделом князей, к веку девятнадцатому стали доступны практически любому квалифицированному рабочему. При этом они уже не делались в единственном экземпляре руками и знанием гениального мастера, а штамповались на фабриках в громадных количествах. Комфорт стал доступен всему человечеству, но уникальность сменилась единообразием. Об этом говорит герой культового романа Чака Паланика «Бойцовский клуб» Тайлер Дёрден:
— Раньше мы зачитывались в ванной порнографией, — теперь мы зачитываемся там же каталогами мебели «ИКЕА». У всех нас одинаковые кресла «Йоханнешау» с покрытием «Штринне» в зеленую полоску… У всех нас одинаковые лампы «Ризлампа-Хар» с проволочным бумажным абажуром, сохраняющим окружающую среду, без искусственных красителей... Со всем этим мы сидим по ванным.
Набор столовых приборов «Элли». Из нержавеющей стали. Безопасен для посудомоечной машины.
Настенные часы «Вильд» из гальванизированной стали, о, я должен, должен был их заполучить.
Стеллаж из полок «Клипск», о, да!
Ящики для головных уборов «Хелмиг». Да!..
Я всю жизнь потратил, чтобы купить это всё.©
А началось «это всё» двести лет назад, когда Ост-Индская Компания во славу Британской Короны и на благо собственного кармана победила империю Маратха в Индии. После чего в Британию хлынули невиданные богатства, которые были вложены в индустриализацию. Вследствие этого в Англии, а затем и во всем мире, произошла «промышленная революция», плодами которой могли воспользоваться не только отдельные, высокопоставленные страты общества, но все люди, пусть и в разной мере.
Второй причиной стало изменение психологии масс, отбросивших преклонение перед элитой и обративших свой взор на идеи «свободы, равенства, братства». То, что раньше подразумевалось данным свыше группе избранных, стало восприниматься как общечеловеческая собственность, которая может достаться любому. Именно этим озабочен «вызванный к жизни скальпелем хирурга» Полиграф Шариков из повести Михаила Булгакова «Собачье сердце»:
— Да что тут предлагать?.. А то пишут, пишут… Конгресс, немцы какие-то… Голова пухнет. Взять всё да и поделить…
— Так я и думал, — воскликнул Филипп Филиппович, шлёпнув ладонью по скатерти, — именно так и полагал.
— Вы и способ знаете? — спросил заинтересованный Борменталь.
— Да какой тут способ, — становясь словоохотливым после водки, объяснил Шариков, — дело нехитрое. А то что же: один в семи комнатах расселился, штанов у него сорок пар, а другой шляется, в сорных ящиках питание ищет…©
Диалог сколь смешной, столь и страшный. Но давайте отставим в сторону возможные последствия такой «уравниловки» и подумаем о другом. Почему Шарикову вдруг вздумалось поставить себя на один уровень с профессором и позволить себе давать «советы космического масштаба»? Ответ на этот вопрос был дан Булгаковым несколько ранее:
«Борменталь только покрутил головою.
— Вы бы почитали что-нибудь, — предложил он, — а то, знаете ли…
— Уж и так читаю, читаю… — ответил Шариков».©
Это крайне важный момент. Получается, что Шариков, образцовый люмпен, умел читать! А ведь не так давно, в той же Англии, способные читать люди встречались редко и тем возвышались над остальными. Более того, даже неграмотный человек, который всего лишь сумел запомнить и воспроизвести на латыни псалом 51, используемый в качестве теста, уже был неподсуден светским властям. Шариков же мог запросто взять и прочитать «переписку Энгельса с этим… как его — дьявола — с Каутским», и это никого не удивило.
То есть знание, бывшее раньше уделом немногих избранных, достоянием «людей с университетским образованием», стало доступно любому. Каждый может получить его, прочитав книгу, отпечатанную массовым тиражом, и вынести по прочитанному своё особое мнение. Возвысившись до носителей знания, лишив их монополии на него. Войдя тем самым в «зону комфорта». Но когда и с чего всё это началось?
До определённого времени католическая церковь категорически запрещала переводить Библию и писания святых отцов на вольгаре, выучиться же латыни «простецам», то есть людям низших сословий, было просто невозможно. Книги писались от руки и были крайне дороги, при этом хранились они, по большей части, в монастырских библиотеках. Соответственно, они были практически недоступны не то что простому народу, но даже основной массе аристократии. В романе итальянского писателя Умберто Эко «Имя розы» описывается уровень секретности, окутывающей тогдашние библиотеки:
«Библиотека родилась из некоего плана, который пребывает в глубокой тайне, тайну же эту никому из иноков не дано познать. Только библиотекарю известен план хранилища, преподанный ему предшественником, и ещё при жизни он должен заповедать его преемнику, чтобы случайная гибель единственного посвященного не лишила братство ключа к секретам библиотеки.
И лишь библиотекарь, понимающий смысл расстановки томов, по степени доступности данной книги может судить, что она содержит — тайну, истину или ложь. Он единолично решает, когда и как предоставить книгу тому, кто её затребовал, и предоставить ли вообще… "Ибо не всякая истина — не всякому уху предназначается"».©
Так всё и работало, пока окончательно не изменилось в XVI веке. Причиной же этому стало грандиозное переустройство общественной жизни, вызванное Реформацией, о которой мы говорили ранее. Дело в том, что идеи Лютера, Кальвина и других реформаторов, воплощённые в жизнь, изменили не только распределение властных полномочий в церковной среде. Они изменили взаимоотношения людей Знания и людей Действия.
Зная систему изнутри, Лютер нанёс удар в самое уязвимое место своих противников. В 1522 году мятежный богослов перевёл Новый, а в 1534 году и Ветхий завет на немецкий язык, понятный простым прихожанам. Это стало одним из главных факторов грандиозного успеха Реформации. Если раньше, чтобы ознакомиться с Писанием, человеку надо было идти в церковь и слушать священника, то теперь он мог сам почитать Библию, сидя дома у камина. И читал он именно перевод Лютера.
Но даже новые, понятные книги ничего бы не стоили, не вступи в силу ещё один фактор — технический прогресс. Без него идеи Реформации и протестантизма могли остаться уделом небольшой группы образованных монахов. Так бы оно всё и было, не возьмись в своё время один почтенный житель немецкого городка Майнц разработать более простой и дешёвый способ изготовления книг. И ему это удалось! С тех пор Майнц считается колыбелью книгопечатания, а человечество сделало гигантский шаг в повышении грамотности населения, распространении книг, газет, журналов и прочей книжной продукции. Речь идёт об изобретении Иоганном Гутенбергом печатного станка.
К созданию своего «детища» Гутенберг шёл постепенно. Одной из самых сложных задач было придумать, как изготовить в большом количестве одинаковые буквы, которые можно было бы использовать многократно. Гутенберг догадался делать многоразовые металлические формы, которые заливал расплавленным свинцом и получал, по охлаждении, свинцовые буквы — литеры. Отлитые в большом количестве литеры становились наборной кассой. Из них составлялись строки, из строк — страницы. Буквы можно было отделять друг от друга и использовать для набора нового текста.
Это был прорыв. И как здесь не вспомнить про «философский камень», с помощью которого легендарные учёные-алхимики древности якобы превращали свинец в золото. Иоганн Гутенберг реализовал алхимические технологии в полной мере. Посредством типографской краски свинец в его печатном станке аллегорически превращался в золото знаний. Хотя, с некоторой натяжкой, здесь можно исключить всякую аллегоричность. Гутенберг, превзойдя самого Йехуду бен Бецалеля, сумел-таки превратить обработанный свинец в книги, что тогда ценились на вес золота.
Сам же первый печатный станок был достаточно примитивным. Гутенберг приспособил для книгопечатания пресс, которым пользовались виноделы. Ещё он разработал состав новой типографской краски. В качестве присадок к её основным составляющим он добавил медь, серу и свинец (полный алхимический набор). Одним словом, к 1450 году Иоганн Гутенберг создал ни много ни мало весь типографский процесс — абсолютно новаторский для того времени. Но лишь с началом Реформации эту технологию оценили по достоинству, и книгопечатание стало развиваться семимильными шагами.
Спорить о том, Реформация ли породила технический прогресс или технический прогресс — Реформацию, можно бесконечно. Ведь Лютер далеко не первым начал проповедовать отказ от посредничества между человеком и Богом, а учёные-алхимики разрабатывали свои технологии задолго до Гутенберга. Но мы отбросим в сторону разбирательства, что первично — курица или яйцо, и подумаем о другом. О сочетании.
Дело в том, что новая идеология может достичь успеха в реорганизации общества, только используя достижения технического прогресса, выраженные в какой-либо новой технологии. Они должны найти друг друга, и это главное условие любых перемен. В рассматриваемом случае Реформация, официально начавшаяся в 1517 году, использовала станок Гутенберга, появившийся в 1450 году, и мир стал другим. Книги вошли в каждый дом. У людей появилась возможность получать знания без посредников и преград.
С тех пор процесс шёл по нарастающей, и мир изменился кардинально. При этом далеко не все смогли выдержать эти изменения. Ведь и Тайлер Дёрден из «Бойцовского клуба», и Полиграф Шариков из «Собачьего сердца» тоже порождение Реформации, той грандиозной идеологической и технической революции, посредством которой «эпоха комфорта» накрыла мир своим крылом. «Новый мировой порядок», которым нас так пугали конспирологи, состоялся именно тогда.
Но ничто не вечно под луной. Человечество вновь стоит на пороге того, что новая идеология соединится с новой технологией.
ГРЯДУТ ПЕРЕМЕНЫ.