Религия — опиум для народа?

На протяжении всей истории человечества религия политизируется и эксплуатируется определёнными силами для достижения собственных интересов. Этот, собственно говоря, общеизвестный факт недавно ещё раз был озвучен бразильским писателем Пауло Коэльо, который на своей страничке в Facebook поместил изображение раскрытого экземпляра Корана с подписью "Книги, которые изменили мир".

Возможно, это событие не привлекло бы нашего внимания, тем более что трепетное отношение одного из самых читаемых на сегодняшний день авторов к исламу хорошо известно, если бы не реакция со стороны одной из читательниц, которая назвала Коран "источником насилия и убийств". В ответ П. Коэльо написал: "Неправда. Я христианин, и на протяжении столетий мы старались распространить нашу религию силой меча — прочтите статью о крестовых походах в энциклопедии. Мы убивали женщин, называя их ведьмами, и пытались остановить науку, как это имело место с Галилео Галилеем. Обвинению должна подлежать не религия, а факт манипуляции ею людьми".

Понимание этой тенденции всегда присутствовало у значительных личностей. Так, характеризуя церковную веру делом "обычая", "выгоды" русский мыслитель Лев Толстой писал, что тем самым не остается места для религии, должной соединять людей и руководить их поступками. Под именем христианского учения проповедовалась не идеология Иисуса, а учение церкви, которое, став запутанным, неясным и лицемерным, запрещало чтение Евангелия; признавало "поклонение иконам, мощам, непогрешимость Папы", а также "обязательность покорности светской власти" — вместо признания таковой со стороны "одного Бога".

В свою очередь выдающийся азербайджанский просветитель XIX века Мирза Фатали Ахундов раскрывал, что "духовенство заставляет нас исполнять всякое глупое свое требование под видом религиозных треб", сопряженное с немалым ущербом "для нашего кармана и здоровья". А "мы не смеем пикнуть против его воли, опасаясь адской муки, будучи с малолетства напуганы им этою будущею инквизициею". "По нерадению деспота" и вследствие "бессовестности улемов", резюмировал Ахундов, "едва ли даже один из тысячи персиян в состоянии читать и понимать какое-нибудь описание".

В контексте сказанного представляется не случайным сравнение немецким философом XVIII века Фридрихом фон Гарденбергом, известным под псевдонимом Новалис, религии с опиумом. По его словам, она "вместо придачи сил приглушает боль". Карл Маркс же отформатировал эту формулировку в социально-классовом направлении. Отталкиваясь от тезиса о том, что человек создаёт религию, а религия не создает человека, он конкретизировал порождение государством религии как превратного мировоззрения, ведь "сами они — превратный мир". Посему, становясь общей теорией этого мира, религия оказывается всеобщим основанием "для утешения и оправдания", призывая смириться с существующей действительностью, даже в случае её направленности против интересов народа. В этом контексте К. Маркс и вспомнил выражение "опиум народа" в преломлении к религии, назвав упразднение этого "иллюзорного счастья народа" назревшим требованием "действительного счастья".

Говоря иными словами, антирелигиозный фон пролетарской борьбы подразумевал протест против как бы искусственно навязанных народу существующих порядков. Поэтому ассоциация религии с "опиумом" несла особую значимость, т. к. под последним в тот период подразумевалось лекарственное средство, приносящее больному лишь временное облегчение. Т. е. боль пациента притуплялась, но положительного решения проблемы со здоровьем не происходило.

Неудивительно, что Ленин охарактеризовал изречение Маркса краеугольным камнем "всего миросозерцания марксизма в вопросе о религии", т. к. "все современные религии и церкви", всяческие религиозные организации марксизм всегда рассматривает органами буржуазной реакции, служащими "защите эксплуатации и одурманению рабочего класса".

Согласимся, в рассматриваемом контексте религия действительно может приобретать озвученную марксистами тональность. Но принятие тезиса о создании человеком религии для верующего сообщества не представляется возможным. Ведь в таком случае действия поклоняющихся Единому Богу предпринимаются как бы сами по себе, вне намерения следовать постулатам Всевышнего.

И здесь невозможно не согласиться с Гегелем, определившим религию как "сознание в себе и для себя истинного в противоположность чувственной, конечной истине и конечному восприятию". Религия — это "возвышение, рефлексия, переход от чувственного, единичного" к следующей ступени, на которой религиозный фон проявляется точкой зрения истины, содержащей "всё богатство мира природы и духа". Любая другая форма "существования этого богатства неизбежно окажется внешней, убогой, скудной, самой себе противоречащей и самое себя уничтожающей формой действительности, в которой истина гибнет, оказывается неистинной".

Как бы кто и не соглашался с этим, но сказанное Гегелем вполне укладывается в признание чувственно-разумного формата религиозных воззрений. Следовательно, возвращаясь к приведенным в начале нашего разговора словам П. Коэльо о политических манипуляторах религии и её реального проявления, целесообразно не равнять всех под одну гребёнку. Даже когда отдельные люди или группы лиц позиционируют себя ярыми приверженцами той или иной веры и представляют свои действия как единственно правильное её исповедание.

Что же касается "опиума для народа", то попытки использовать религию для того, чтобы сбежать от проблем или от самого себя, далеко не всегда связаны с манипуляциями политиков. Вспоминается эпизод из доброго американского фильма "Звуки музыки", когда девушку, решившую постричься в монахини, настоятельница монастыря направляет в дом овдовевшего морского капитана в качестве гувернантки. Через некоторое время она понимает, что влюбилась в хозяина дома, уже помолвленного, и принимает решение вернуться в монастырь. Она бежит от своих чувств и признаётся: "Я вернулась, чтобы укрыться от этого, быть в безопасности за стеной". В ответ настоятельница говорит ей: "Монастырь не убежище и не крепость... Эти стены возведены не для того, чтобы за ними прятаться".

Трудно не согласиться с тем, что религия ни в коей мере не является местом укрытия от мира чувств и размышлений. Наоборот, религия призвана двигать вперёд, помогая преодолевать препятствия в той или иной жизненной сфере; создавать атмосферу радости, а не грусти или затворничества, тем более что Господь желает нам облегчения, а не затруднения (сура 2 "Корова", аят 185). И не так важно, как далеко ты продвинулся на этом пути, ведь если ты преодолел себя и встал на него, то уже достиг цели.

Это хорошо, скажет читатель, но разве внутри самой религии всё так светло и безоблачно? Безусловно, далеко не всё, кто бы сомневался. Но разве аспект тех самых манипуляций изжил себя?

Достаточно просто оглянуться и увидеть… скажем, выставку под названием "Скульптуры, которых мы не видим", которая проходит в эти дни в Центральном Манеже. Организаторы преподносят его в качестве полномасштабного исследования феномена «подвального нонконформизма», существовавшего в Советском Союзе "параллельно официальному искусству".

Однако экспозиция выставки привлекла внимание не только ценителей андеграунда. Выставка подверглась погрому со стороны активистов российского движения «Божья воля». По словам главы структуры Дмитрия Цорионова, в реалии в Манеже "происходит беспрецедентный акт богохульства", не имевший аналогов в новейшей истории России, в частности, выставлены "порнографии с Иисусом Христом", осуществляется хула на христианские святыни. Пусть каждый задастся вопросом, говорит Д. Цорионов, что бы он сделал в случае столкновения с порнографической карикатурой на свою мать, дочь, жену?

Любопытно, что глава Совета по правам человека при президенте России Михаил Федотов, призвав не "уподобляться варварам из ИГИЛ", не только приравнял деятельность "Божьей воли" к экстремизму, но и аккуратно придал их действиям антихристианский характер. В ответ на что Д. Цорионов назвал духом, двигающим террористов из "исламского государства", деятельность непосредственно М. Федотова, так как "ритуальное глумление над Христом" тот считает абсолютной нормой.

Вот интересно, до "опиума" ли тут? И кто в такой ситуации склонен к радикализму и нетерпимости? Как и в случае с карикатурами на пророка Мухаммеда, мир ему и благословение Аллаха. А может быть, дело тут в том самом манипулировании, о котором сказал П. Коэльо, в попытках спровоцировать верующих на непопулярные шаги, чтобы оправдать очередной виток антирелигиозной кампании?

На мусульманском поле этот хорошо знакомый почерк уже породил не поддающиеся разумному осмыслению действия со стороны лиц, уверенно выдающих себя за приверженцев ислама. Только за последний месяц очередное нападение членов "Боко Харам" на небольшую деревню привело к гибели около 150 человек. Непотопляемое "исламское государство" обезглавило 82-летнего археолога Халеда Асада, причем его тело было вывешено на античной колонне на главной площади Пальмиры.

Кто скармливает значительную дозу опиума этим радикалам? Или некто манипулирует исламскими ценностями? Что предпринимать истинно верующим христианам и мусульманам? Запираться дома или громить в ответ? Где решение этой смертоносной проблемы? Правда, Д. Цорионов ссылается на эпизод, когда Иисус, "сама любовь, сама кротость, взял бич, опрокинул столы менял, выгнал всех непотребно ведущих себя в святом месте".

Но обратите внимание, он никого не лишил жизни, ни над кем не надругался. Иисус Христос, как и другие пророки, призывал к духовной "революции", духовному перерождению общества. И пусть справится с манипуляторами таким путем сложно, решение проблемы всегда кроется именно в этой плоскости. Тем более что в условиях тотальной антирелигиозной истерии всему миру как воздух необходимо грамотная, взвешенная пропаганда духовно-нравственных ценностей. Говоря словами М. Ф. Ахундова, религия только тогда может быть прочною, когда верующие окажутся в состоянии вникнуть в ее сущность "с помощью наук", придя к пониманию "что такое она, какая в ней необходимость и в какой форме она должна быть".