Утро в Милане выдалось ненастным. С первым дыханием рассвета началась гроза, и капельки дождя в сумрачном буйстве барабанили по стеклу. Раскаты грома то накатывались на город издалека, то возникали где-то совсем близко, и небо с непостоянством, присущим молодым синьоринам, заливалось огненным румянцем. К счастью, гроза закончилась так же внезапно, как и началась, и солнечные лучи, торжествуя, высветили невероятные краски большого города.
Несмотря на славу столицы европейской моды и крупного промышленного центра, для меня, как и для многих моих сверстников, добрая половина Милана умещалась в двух магических словах — Джузеппе Меацца. И не потому, что я был поклонником этого великого футболиста, блиставшего ещё во времена дуче Муссолини, а потому что на стадионе Сан-Сиро, названном в его честь, одерживали свои победы «россонери» непотопляемого Сильвио Берлускони.
Но то были всего лишь яркие вспышки воспоминаний, умиляющих и трогательных, но всё же не достаточно сильных для того, чтобы затащить меня на стадион. Поэтому, выйдя из неоклассического здания отеля Demó, я зашагал в сторону исторического центра. Туда, где можно было оживить другие воспоминания, из толстых томов по истории Древнего Рима и империи Габсбургов.
Смешение архитектурных стилей, порой ненавязчивое, а местами — мишурное, совершенно характерно для старых кварталов Милана. И дело не только в переплетении готических, романских и классических форм, несущих на себе следы разных эпох. Внешний облик Милана изменился после Второй мировой войны, когда от американских бомбардировок постарадали почти две трети исторических зданий. Уцелевшие дома и палаццо были восстановлены, и теперь, окружённые брутальными постройками послевоенной поры, они напоминают о том, как менялись вкусы и взгляды ломбардской знати.
Вскоре я оказался перед Центральным вокзалом Милана, одним из крупнейших в Европе. Король Италии Виктор Эмануил III поторопился заложить «первый камень» будущего вокзала в апреле 1906 г., когда сама идея ещё только вынашивалась. Спустя шесть лет конкурс на строительство вокзала выиграл проект архитектора Улиссе Стаккини, но строительство затянулось из-за экономического кризиса и войны. Благосостояние итальянцев начало расти лишь после прихода к власти фашистов, и вскоре производство превзошло довоенный уровень. В 1925 г. строительство миланского вокзала было продолжено и завершилось летом 1931 г.
Здание получилось грандиозным, совмещающим в себе разные стили, элементы модерна и классицизма. Правящий фашистский режим хотел показать всему миру, что Италия вступила в новую эру, и пегасы на главном фасаде, вероятно, должны были доставлять молнии «маленькому вождю», забравшемуся на Олимп славы.
Любопытно, что на полу в одном из залов ожидания вокзала изображена свастика. Так в Милане готовились к встрече фюрера Германии. В ходе реставрационных работ помещение со свастикой было решено не трогать, и оно остаётся закрытым для входа. Впрочем, наверное, этого недостаточно для того, чтобы расистские и ксенофобные идеи не оживали в умах европейцев под самыми разными личинами.
Огромная площадь перед Центральным вокзалом названа в честь герцога Аостского. Этот титул носит глава Савойского дома, один из претендентов на итальянский и хорватский престол. В 1862 г. герцог Аостский Амадей имел возможность стать королём Греции, но отказался от короны, а спустя несколько лет он был избран королём Испании. Правда, через два года глубокий политический кризис и династическая война вынудили его отречься от престола, который в итоге вернулся к Бурбонам. Всё это, конечно же, не убавило славы герцогству Аостскому и всей Савойской фамилии, и миланцы постарались, чтобы она была на устах почти у всех, кто приезжает в их город.
На посещение вокзала и осмотр площади Герцога Аостского можно было бы выделить пару часов, которых у меня не было. Здесь выставлено несколько работ известных итальянских абстракционистов, таких как Марино Марини и Микеланджело Пистолетто. Бросая вызов привычному взгляду на мир, они приглашают нас не чураться своей индивидуальности и искать своё место в жизни.
Особого внимания заслуживает «Восстановленное яблоко» (Mela Reintegrata) яркого представителя итальянского авангарда Микеланджело Пистолетто. В 2015 году, когда я впервые побывал в Милане, его ещё не было на площади. Скульптура высотой восемь метров и весом 11 тонн поначалу была установлена на площади Дуомо, по случаю Всемирной выставки, прошедшей в Милане в том году. Она напоминает нам о человеческой слабости, постоянном желании вкусить запретный плод и символизирует примирение если не с Богом, то хотя бы с природой, на которую человек постоянно покушается.
Вообще, площадь перед Центральным вокзалом задумана как большая визитная карточка Милана. На ней расположен небоскрёб «Пирелли», построенный не кем-нибудь, а влиятельным бизнесменом и политиком Альберто Пирелли на том самом месте, где его отец только начинал производить шины. Строительство 32-этажной башни продолжалось пять лет и было завершено в 1960 г. В апреле 2002 г. она пополнила список небоскрёбов, с которыми столкнулись самолеты; в том инциденте погибли три человека, а ремонтные работы в здании продолжались в течение двух лет.
Несмотря на свой приличный для небоскрёбов возраст, башня «Пирелли» по-прежнему смотрится довольно симпатично, намного лучше, чем первый итальянский небоскрёб «Литтория» в Турине. А главное, она остаётся символом великих перемен в Италии и по всей Европе после Второй мировой войны. Как и бессмертная картина режиссёра Лукино Висконти «Рокко и его братья», как и песня «Мальчик с улицы Глюка» в исполнении Адриано Челентано (между прочим, уроженца Милана), переведённая на двадцать два языка.
Одновременно с башней «Пирелли» в соседнем районе города строился новый железнодорожный вокзал «Порта Гарибальди». По замыслу муниципальных властей между двумя транспортными узлами должен был вырасти деловой квартал. В середине 60-х появились новые небоскрёбы, офисные здания, но в итоге амбициозный проект захлебнулся. И получил второе рождение в конце нулевых, после того как был утверждён новый план реконструкции Милана. Блестящий и ещё более амбициозный, поставивший целью примирить стекло и бетон с фронтонами и пилястрами, которые так роскошно смотрятся на соседних зданиях.
Эти здания были свидетелями объединения Италии и пережили две мировые войны. Чего стоит хотя бы церковь Святого Иоакима, построенная в 1880-85 гг. по проекту архитектора Энрико Терзаги. Инициатором её строительства был архиепископ Луиджи Назари ди Калабьяна, человек весьма искушённый в делах церковных. Посвящая храм Святому Иоакиму, он стремился угодить и новому папе Льву XIII, которого в миру звали Винченцо Джоакино Печчи. Фасад церкви с большой аркой и треугольным тимпаном инспирирован фасадом базилики Святого Андрея в Мантуе, спроектированной известнейшим итальянским учёным и зодчим Леоном Баттистой Альберти.
Что значит построить небоскрёб прямо напротив такого архитектурного шедевра? Задача наисложнейшая. И победителем международного конкурса оказывается проект итальяно-американского архитектора Ли Полизано, а его детище высотой 140 метров становится одним из самых узнаваемых небоскрёбов. Благодаря его неправильной геометрии зеркальные поверхности отражают свет, подобно огранённому алмазу. Отсюда и название «Диаманте». Это самое высокое здание с несущим металлическим каркасом в Италии, на его изготовление пошло 2600 тонн стали.
Ещё более колоритным является комплекс «Боско вертикале» — «Вертикальный лес», спроектированный итальянским архитектором Стефано Боэри и его коллегами. На террасах этих двух жилых домов растёт более 700 деревьев, 5 тысяч кустов и 11 тысяч цветов и травянистых растений, занимающих площадь 8900 кв. м. Этот революционный проект изменил представление о городской архитектуре и был удостоен нескольких международных наград.
Идеями экологического строительства вдохновлялся и аргентинец Сезар Пелли, спроектировавший площадь напротив вокзала «Порта Гарибальди» (он же автор башен Петронаc в Куала-Лумпуре). Площадь была названа в честь архитектора и дизайнера Гаэ Ауленти, умершей в 2012 г. Музей Орсе в Париже, Папские конюшни в Риме, Палаццо Грасси в Венеции — вот далеко не полный список зданий, в реконструкции которых участвовала эта талантливая женщина.
Навесы на площади Гаэ Ауленти снабжены солнечными батареями, от которых по вечерам питается светодиодное «Солнечное дерево». Запасаемой электроэнергии хватает и для освещения некоторых помещений в трёх башнях, которые окружают площадь. Самая высокая из них (231 м) является рекордсменом в Италии и носит название финансового гиганта UniCredit.
Площадь Гаэ Ауленти называют «воротами в будущее», и здесь ты действительно ощущаешь себя будто на границе двух миров. Едва переступив её, ты окунаешься в романтическую атмосферу улицы Корсо Комо, средоточия модных бутиков и ресторанов, и вскоре, неожиданно для самого себя, соприкасаешься с имперским наследием дома Габсбургов. И необъяснимая сила влечёт тебя дальше по улицам незнакомого города, который легко признаёт в тебе чужака и великодушно прощает тебе неуёмное любопытство.