Смерть Мухаммада, мир ему и благословение Аллаха, застала мусульманскую общину в непростом положении. Несмотря на то, что в течение последних двух лет делегации многих племен прибывали в Медину для того, чтобы присягнуть пророку, никакого политического единства в Аравии не было. Бедуины не умели подчиняться центральной власти и не скрывали своего недовольства необходимостью платить закят.
На этом фоне в различных областях Аравии появились лжепророки, которые, взывая к племенному духу арабов, подстрекали соплеменников к борьбе против мусульман. Вдобавок ко всему на севере возрастала угроза нападения со стороны византийцев, которые убили Фарву ибн ‘Амра аль-Джузами, обратившегося в ислам наместника Маана [Аль-Мубаракфури. Жизнь Пророка].
Общину мусульман на тот момент нельзя было назвать государством: признаки государственности находились в зачаточном состоянии. Как пишет В. Бартольд, после смерти пророка «в его общине уже не могло быть человека, в котором видели бы непосредственного выразителя божьей воли; в этом смысле теократический принцип был похоронен в мусульманском мире в 632 году вместе с Мухаммадом» [Халиф и султан]. Теперь его сподвижникам, простым смертным, предстояло самостоятельно решать встающие перед ними проблемы, находя ответы в Коране и прецедентах, имевших место при жизни пророка, мир ему и благословение Аллаха.
Не успели ближайшие родственники Мухаммада, мир ему и благословение Аллаха, предать его тело земле, как ансары вместе с несколькими мухаджирами начали обсуждать вопрос преемника. Бурные дебаты, описываемые в некоторых подробностях мусульманской традицией, завершились избранием правителем ближайшего соратника пророка — Абу Бакра ас-Сыддика. Его стали называть халифом посланника Аллаха, то есть его преемником.
Возникновение этого титула Ю. Велльгаузен объясняет тем, что если Мухаммад был «представителем Бога, истинным теократическим правителем», то правители после него, не будучи пророками, могли лишь пытаться править в «соответствии с идеей теократии», взяв за основу Сунну [The Arab Kingdom and its Fall].
Среди суннитских ученых распространено мнение, что пророк, мир ему и благословение Аллаха, не назначил после себя преемника, предоставив мусульманам самим избрать правителя, но намекнул на превосходство Абу Бакра, когда в связи с пошатнувшимся здоровьем поручил ему руководить молитвой в мечети и приказал закрыть все двери мечети, кроме двери Абу Бакра. [Ас-Салляби, Али Мухаммад. Абу Бакр ас-Сыддик. Первый праведный халиф. М., 2011. С. 190-191.]
Согласно шиитской доктрине, напротив, верховная власть после смерти пророка, мир ему и благословение Аллаха, должна была перейти к Али ибн Абу Талибу и его потомкам [Мохаммад Хусейн Табатабаи. Шиизм в исламе]. Обе стороны ссылаются на многочисленные хадисы, обосновывая ими превосходство Абу Бакра или право на имамат Али ибн Абу Талиба, и называют подложными хадисы и доводы своих оппонентов.
Не вдаваясь в подробности этих дискуссий, отметим, что в Коране нет никаких прямых указаний на преемника Мухаммада, мир ему и благословение Аллаха, за исключением аята, устанавливающего принцип шуры — принятия решений совещательным путём (сура 42 «Совет», аят 38). После перечисления некоторых качеств верующих в нем подчеркивается, что они «принимают решения, посовещавшись». Разумеется, избрание правителя относится к числу важнейших решений, которые только могут принимать люди.
Тонкость тут в том, что если бы Мухаммад, мир ему и благословение Аллаха, назначил после себя преемника, то такая форма передачи власти стала бы нормой Шариата. Соответственно, все прочие формы правления считались бы либо вообще незаконными, либо менее желательными. При этом коранический принцип шуры приобрел бы второстепенное (если не последнее) значение.
В этом смысле событие под навесом бану саида, где сподвижники впервые присягнули Абу Бакру, имело огромное значение. Реализовав принцип шуры, они фактически отказались от традиций арабов, когда во главе народа мог оказаться только представитель богатого и уважаемого рода, и от традиций аджамов, у которых власть передавалась по наследству.
Как бы мы ни относились к факту избрания Абу Бакра халифом, это событие не вызвало серьезных разногласий в мусульманской общине, и даже близкие родственники пророка, мир ему и благословение Аллаха, — Али ибн Абу Талиб и аз-Зубайр ибн аль-Аввам — тоже принесли присягу Абу Бакру в первые дни вместе с остальными. Об этом сообщает один из первых мусульманских историков Муса ибн Укба [Ибн Касир. Аль-Бидая ва-н-нихая. Т. 6. С. 333-334.]
В авторитетном шиитском источнике «Нахдж аль-баляга = Путь красноречия» также приводится письмо Али ибн Абу Талиба, в котором он указывает на законность избрания Абу Бакра на совете: «Поистине, люди, присягавшие Абу Бакру, Умару и Усману, присягнули мне на таких же условиях. Присутствовавший там не имеет выбора, а отсутствовавший не может отказаться. Поистине, совет за мухаджирами и ансарами, и если, собравшись, они назвали имамом одного человека, то так было угодно Аллаху». [Нахдж аль-баляга. Т. 2. С. 104-105.]
Определенные сомнения в этом вопросе вызывает признаваемый всеми историками факт второй присяги Али, которую он принес спустя шесть месяцев после избрания Абу Бакру. Это произошло сразу после смерти его жены и дочери пророка — Фатимы, да будет доволен ею Аллах.
В источниках сообщается, что между Абу Бакром и Фатимой возникли разногласия по вопросу земельных участков в Хайбаре и Фадаке, которые достались пророку, мир ему и благословение Аллаха, в качестве военной добычи. По словам Аиши, когда Фатима обратилась к Абу Бакру с просьбой закрепить за ней «наследство» отца, тот напомнил ей о словах пророка, мир ему и благословение Аллаха, о том, что имущество пророков не переходит по наследству. Вместо этого он решил, что принадлежавшие пророку участки перейдут в собственность общины, а доходы от этого имущества будет расходоваться на его семью «так же, как делал это посланник Аллаха». По всей видимости, это решение не удовлетворило Фатиму, и она «рассердилась» на Абу Бакра и не разговаривала с ним «до самой своей смерти» [Муслим].
В суннитской и шиитской традиции есть разные интерпретации того, что произошло между Абу Бакром, Умаром, Фатимой и её мужем Али после того случая, и эти предания не лишены эмоциональной окраски. В сухом остатке мы имеем лишь то, что Абу Бакр установил порядок расходования доходов с Фадака, который не был изменен даже после прихода к власти самого Али ибн Абу Талиба. Однако мусульмане знали об обиде дочери Посланника, мир ему и благословение Аллаха, и поэтому после ее смерти (через шесть месяцев после смерти ее отца) Али снова принес присягу Абу Бакру, вероятно, как пишут исследователи, «для того, чтобы развеять сомнения» по поводу его отсутствия рядом с халифом в течение этого периода. [Ибн Хаджар. Фатх аль-Бари. Т. 9. С. 344.]
Таким образом, Абу Бакру и ближайшим сподвижникам Мухаммада, мир ему и благословение Аллаха, удалось уберечь ядро мусульманской общины от внутренних разногласий. Они слишком хорошо усвоили коранический принцип, который мы сегодня можем отнести к принципам организации сильного государства: безоговорочное повиновение правителю в тех вопросах, которые не противоречат заповедям Всевышнего (сура 4 «Женщины», аят 59).
Благодаря этому мусульмане избежали разлада, сломили сопротивление бедуинов, попытавшихся выйти из повиновения, и объединили все арабские племена в единое политическое образование. Внутренняя политика Абу Бакра была направлена на поддержание справедливости и обучение исламу на всех подконтрольных Халифату территориях.
Даже придерживавшийся шиитской политической доктрины Али Шариати признает, что при жизни Абу Бакра «политическая организация ислама в целом ещё основывалась на базовых принципах, заложенных Пророком: простоте, равенстве, справедливом распределении благ, предотвращении их концентрации в одних руках, как это и было изначально» [Али Шариати. И снова Абу Зарр].
Исторически оправданными были и внешнеполитические шаги Абу Бакра, который, приведя к повиновению арабские племена, сумел мобилизовать их на совместные действия против соседних империй. Трудно предположить, как складывались бы дела внутри Халифата, если бы Абу Бакр не отправил армии, собранные из разных областей Аравии, в приграничные районы Ирака и Сирии.
Первые же боевые столкновения показали, что арабы были способны побеждать противника, даже когда тот превосходил их числом и умением, и что персы и византийцы значительно уступали мусульманам в мотивации. Как писал византийский император Константин VII, «арабский народ к войнам и битвам исключительно подготовлен… так что если в войске их насчитывается до одной тысячи, то это войско оказывается непобедимым и неодолимым» [Константин Багрянородный. Об управлении империей].
Здесь уместно отметить, что идея распространения ислама за пределы Аравии возникла задолго до того, ещё при жизни пророка, мир ему и благословение Аллаха. Как признает И. Гольдциер, «Магомет представлял себе ислам, как силу, далеко выходящую за пределы арабской нации и охватывающую широкие круги человечества». Поэтому, пишет он, «предпринятые тотчас после его смерти завоевания, выполненные людьми, ближе других знакомыми с его намерениями, несомненно, служат лучшим комментарием его собственной воли». [Лекции об исламе. С. 27.]