Мы уже выяснили, что с определённого времени мировая политика была политикой гегемонизма, в которой роль гегемона была сколь почётной, столь же и сложной. Ведь государство, взвалившее на свои плечи роль мирового арбитра или, если хотите, жандарма, приобретало с ней не только права, но и обязанности.
Однако от желающих походить в гегемонах никогда отбою не было. Все войны с участием великих держав, случившиеся после Вестфальского мира, суть ни что иное, как попытка сменить «вожака в стае». И это не просто метафора. Взаимоотношения государств современного ему мира гениально описал Редьярд Киплинг в «Книге джунглей» (1894). На самом деле история смышленого мальчишки, подобранного волками и принесшего им новое понимание мира, — это история изменений, произошедших в мире с завоеванием Индии Англией, история превращения Британской империи в мирового гегемона.
Опытный толкователь без труда увидит в «свободном народе» англичан; в склонившемся перед Маугли «хозяине джунглей» Хатхи — Францию; в могучем Шер-Хане, стремящемся стать вожаком вместо Акелы, — Германскую империю; в шакале Табаки и колеблющейся «волчьей молодежи» — Австрию и балканские страны; в «рыжих псах Декана», пришедших с Юга, — Османскую империю и Персию, либо Российскую империю (тут уж каждый выбирает по своему вкусу); в мудром удаве Каа — Папский престол в Ватикане, незадолго до этого сменивший свою иезуитскую кожу, и так далее и тому подобное.
Но оставим пока благодатную почву разбора произведений одного из величайших пропагандистов Британской империи и посмотрим на перечень государств, бывших (или являющихся на сегодняшний день) мировыми гегемонами. Он не так велик, как хотелось бы многим национально ориентированным пропагандистам. Понятно, что в учебнике истории условной Венгрии, Голландии или Зимбабве ей самой будет уделено столько же места, сколько Британской, Германской и Российской империям вместе взятым. С вишенкой на торте в виде Франции. Но если смотреть непредвзято, то выяснится, что гегемонов в истории было не так уж много — всего три. Франция, Великобритания и США.
Некоторые историки включают в этот список Испанию, ставя её в хронологическом порядке на первое место. Я с этим не согласен. Испания представляет собой тип совершенно другого мироустройства. С таким же успехом можно было назвать мировым гегемоном Османскую империю, Багдадский халифат или государство Железного Хромца Тимура. Но это будет категорически неверно.
Гегемонизм — это политическая конструкция, основанная на добровольном (то есть обусловленном меркантильными соображениями) союзе национальных государств. Начало такому объединению положили французы, добившиеся законодательного оформления своих устремлений в виде Вестфальской системы международных отношений.
Ожидаемо, первым в истории мировым гегемоном стала Франция. Но ничто не вечно под луной, и однажды пришло время «смены вожака». В результате нескольких мировых войн это место заняла Великобритания. Франко-прусская война и последовавшее за ней показательное уничтожение «имперских пережитков» во французском обществе в виде «дела Дрейфуса», окончательно вывели Францию из числа претендентов на лидерство в Западном Проекте. На общемировом троне безраздельно утвердилась могущественнейшая Британская империя, над которой никогда не заходило солнце.
На самую вершину власти Британию вознесла Первая мировая война, недаром именуемая в официальной западной истории «Великой». Конкуренты были повержены, империя отстроена по всем правилам фортификационного искусства, сети имперской дипломатии, тайной и явной, в буквальном смысле опутали весь мир. Подданным Короны оставалось лишь окончательно разобраться с Турцией и замкнуть «кольцо Всевластья» в Персии, устранив последний разрыв в гомогенном пространстве британского владычества.
Но путь с вершины, куда ни пойди, всегда ведёт только вниз. Получив неожиданный удар от объединившихся в «турецком вопросе» США и Франции, английский гегемонизм затрещал по всем швам. Пришло время нового вожака, нового гегемона, а величайшая из известных нам колониальных империй всех времён и народов сгорела в горниле Второй мировой войны, как Горлум в пламени Ородруина. Эту войну, по аналогии с историческими баталиями прошлых веков, можно смело назвать «войной за британское наследство». В результате в 1957 году на мировом престоле окончательно утвердились Соединённые Штаты Америки.
Но можно ли провести полную аналогию между США, Британской империей и Францией в роли гегемона? Или всё-таки между ними были различия? Да, были. И чтобы их увидеть, достаточно вспомнить послевоенное политическое устройство. Тогда на карте мира появилась новая сверхдержава — СССР. Межгосударственные отношения стали определяться термином «биполярный мир».
То есть вместо того, чтобы единолично нести на плечах весь мир, навязывая для этого всем остальным странам своё видение прошлого, настоящего и будущего, американцы поделились этой ношей с Советским Союзом. При этом ни США, ни тем более СССР по отдельности не были гегемонами. Каждый тащил свою лямку, свою часть разделённого мира, будучи равноправными партнерами. Это было неслыханно. Устроив своего рода парный забег, где у бегунов связаны между собой по одной ноге, США изменили Правила Игры. По сути, американцы вслед за Британской империей ликвидировали и сам гегемонизм. Что ж, они могли себе такое позволить. Победитель получает всё.
Накрепко связав себя с СССР, США получили возможность подавлять властные амбиции конкурентов не только своей военной, дипломатической и экономической мощью. Теперь в любой момент можно было «передать» не в меру прыткого претендента «другу-сопернику». Например, поделиться с советскими «товарищами» контролем над Германией. Или над Европой в целом. Или хотя бы сделать вид, что готов это сделать. Надо признать, работало нововведение прекрасно, и до самого 1991 года пара США-СССР управляла миром вполне спокойно и стабильно. Конфликты были исключительно дипломатическими, а войны — локальными. Биполярное устройство мира оказалось гораздо более устойчивым, чем классический гегемонизм.
Здесь возникает вполне резонный вопрос. Можно ли США называть гегемоном в изначальном смысле этого слова? Почему я поставил Америку в один ряд с Францией и Британской империей, хотя до этого исключил из него Испанию? Ведь «американский» тип мироустройства отличался от «французского» и «британского» не меньше, чем «испанский», пусть и с другой стороны.
Следует понимать, что при гегемонизме силовая форма управления, то есть угроза военного вмешательства, была далеко не главной. Военная сила выходила на первый план только при попытках либо расширить свою сферу влияния, либо как ответ на чужое посягательство в отношении этой самой сферы. Во многом это происходило от того, что государство-гегемон, несмотря на всю свою мощь, никогда не могло в одиночку противостоять возможной коалиции объединившихся против него государств. Франция, а затем и Англия были вынуждены создавать свои собственные коалиции, и это был перманентный процесс. В результате необычайную важность приобрела дипломатия.
Особенно в этом сложном искусстве преуспели англичане, которые подошли к собственной гегемонии как к игре и начали в любом конфликте поддерживать слабую сторону против сильной, тем самым ослабляя последнюю. Английская политика того периода на первый взгляд выглядела парадоксально. При внешне проигрышной тактике Британская империя всегда побеждала в конце. Стратегия была неизменно выигрышная.
Однако с наступлением эпохи двух сверхдержав время коалиций ушло в прошлое. Статичная картина мира, выстроенная после Второй мировой войны, не нуждалась в переменах и добавочных союзах. Вместо дипломатических ухищрений США и СССР, упершись плечом в плечо, железной рукой наводили порядок в своих частях света, периодически стравливая пар на границах соприкосновения интересов. И это «мирное сосуществование двух систем» позволило на протяжении более чем сорока лет избегать мировой войны в горячей форме.
Система была очень прочной и выдержала ряд испытаний, причём таких серьёзных, как Карибский кризис, восстание в Венгрии, Вьетнамскую и Афганскую войны и даже бунты афроамериканцев в Детройте и Лос-Анджелесе. Казалось бы, стоять и стоять двум мировым столпам, удерживая мир совместными усилиями. Но тут случилось непредвиденное. Геракл, обязавшийся было помогать Атланту, вдруг заявил громогласно: «Я устал!» Более того, он просто взял и бросил свою половину «неба», намереваясь пойти и полежать на травке. Формально это было оформлено как развал Советского Союза.
Америка осталась одна перед целым миром и под целым небом. Надо отметить, миром весьма недружелюбным и небом весьма тяжёлым. Понимающие люди ждали, затаив дыхание, когда же США последуют вслед за СССР? Неважно, добровольно ли, сломавшись ли, но когда же они бросят «держать небо» и уйдут с политического небосклона? На заслуженный отдых.
Этого не случилось. Американцы вызов приняли и ответили ударом на удар. Запас прочности национального государства США был настолько велик, что они смогли повернуть время вспять и вернули на политическую сцену гегемонизм, взвалив на себя непосильную на вид ношу. Задача была титанического масштаба, но, став после 1991 года новым мировым гегемоном, Америка устояла. Именно поэтому я ставлю США в один ряд с Францией и Британской империей.
При этом американский гегемонизм отличается от английского, как тот в свою очередь отличался от французского. Но если британцы сделали основной упор на дипломатию, то США — на военную и экономическую мощь. В результате они превратились в нечто большее. Нечто иное. США — это не только гегемон и не просто сверхдержава. Это государство, которое сильнее любой возможной коалиции государств в мире. Такого мировая история не знала со времён Римской империи.
Но, повторюсь, путь с вершины — только вниз. И чтобы понять, как «раскачивают» американскую «лодку», не надо быть семи пядей во лбу. Достаточно вспомнить великого писателя О. Генри, который знал эту страну получше многих. Устами своих жуликоватых героев Джеффа Питерса и Энди Таккера он чётко обозначил истину, которую очень хорошо усвоили многочисленные недоброжелатели Соединенных Штатов:
ТРЕСТ МОЖЕТ ЛОПНУТЬ ТОЛЬКО ИЗНУТРИ.
