Священный Коран является для мусульман источником верного руководства, небесное происхождение которого подтверждается неповторимостью его формы и содержания. И если целью его ниспослания считается наставление человечества на прямой путь, то размышление над смыслами аятов — важнейший способ достижения этой цели.

Современники Мухаммада, мир ему и благословение Аллаха, и их ближайшие последователи были коренными арабами и прекрасно знали родной язык. Они восхищались безупречным стилем Корана и прекрасно понимали его наставления и заповеди, не нуждаясь в правилах грамматики или риторики. Для извлечения необходимых выводов им было достаточно размышления над очевидным смыслом аятов, созерцания удивительных знамений вокруг себя и тех разъяснений, которые им дал Пророк Мухаммад, мир ему и благословение Аллаха.

Однако распространение ислама среди персов, византийцев и других народов, не говоривших на арабском языке, осложнило донесение коранического призыва до умов и сердец людей. Перед мусульманами стояла задача распространить язык Корана среди других народов, сохранив при этом его чистоту, и с этой целью богословы стали развивать арабское языкознание, формулировать правила арабской фонетики, грамматики и лексикологии. С другой стороны, идейное и философское наследие соседних народов и цивилизаций требовало понимания коранического текста в свете новых знаний, на которые улемы не могли закрывать глаза.

Таким образом, по мере отдаления от эпохи Пророка, мир ему и благословение Аллаха, и его сподвижников, мусульмане всё больше нуждались в истолковании различных особенностей содержания и композиции священного текста. В связи с этим тафсир Корана стремительно развивался, из поколения в поколение обогащаясь новыми подходами и теориями.

Истолкование Корана на основе собственного суждения, подкрепляемое глубокими знаниями комментатора в области арабского языкознания, доисламской поэзии, причин ниспослания аятов, отмены заповедей и аятов и других дисциплин, необходимых для понимания Корана, называется тафсиром на основе умозаключения.

Например, в раннеисламской традиции, восходящей к Ибн ‘Аббасу, выражение «Небеса готовы разверзнуться сверху» (сура 42 «Совет», аят 5) толкуется следующим образом: «Небеса готовы разверзнуться одно над другим из-за благоговейного страха перед Аллахом». Последующие поколения комментаторов указали и на другие допустимые значения этого аята.

Одни считали, что небеса готовы треснуть из-за великого множества небожителей, и это мнение подтверждается продолжением аята, в котором говорится об ангелах, и достоверным хадисом: «Поистине, я слышу скрип неба, и его нельзя порицать за это, ведь на каждой пяди его есть ангел, который кланяется или падает ниц».

Согласно другому мнению, небеса едва выносят тяжкие слова и деяния язычников, которые поклоняются ложным богам и о которых говорится в следующем аяте. Кроме того, правильность такого толкования подтверждается аятами: «Небо готово расколоться, земля — разверзнуться, а горы — рассыпаться в прах от того, что они приписывают Милостивому сына» (сура 19 «Марьям», аяты 90-91).

Таким образом, каждое из этих двух суждений не противоречит ни контексту суры, ни общим положениям шариата. Однако остаётся труднообъяснимым, почему в аяте говорится «сверху», если люди совершают свои злодеяния на земле, под небесным сводом. Аз-Замахшари усматривает в этом риторический оборот мубāляга, используемый для усиления смысла, ибо слова язычников настолько тяжкие, что из-за них небеса готовы расколоться не только снизу, но и по всей своей толще.

Рассуждая о смыслах откровения, комментаторы исследовали семантические и контекстуальные значения слов, грамматические особенности аятов и различия между кирāāтами, анализировали причины ниспослания и конкретно-исторические условия, при которых устанавливались и изменялись заповеди. Однако целью такого рода комментариев не всегда было углублённое понимание текста.

Прибегая к самостоятельным суждениям, последователи различных течений интерпретировали смысл аятов в угоду своим религиозным и религиозно-политическим взглядам. Стремление подкрепить свою точку зрения авторитетом священной книги было настолько сильным, что порой комментаторы не только отступали от традиционного толкования аятов, но и манипулировали другими теологическими инструментами.

В связи с этим тафсир на основе умозаключения принято делить на дозволенный, когда комментатор не противоречит мусульманскому преданию и не отступает от правил арабского языка и незыблемых принципов шариата, и запрещённый, когда суждения комментатора не подтверждаются правилами арабского языка и ясными доводами из шариата или касаются вопросов, недоступных человеческому познанию.

Наиболее известными сочинениями, относящимися к дозволенному тафсиру на основе умозаключения, являются Мафāтиx аль-гайб (Ключи от сокровенного) выдающегося рейского мыслителя Фахр ад-Дина ар-Рази (ум. 1210), Анвāр ат-танзиль ва асрāр ат-та’виль (Сияние ниспосланного и тайны толкования) шафиитского кади Абу аль-Хайра аль-Байдави (ум. 1286), Мадāрик ат-танзиль ва xакā’ик ат-та’виль (Постижение ниспосланного и истины толкования) ханафитского законоведа Абу ал-Бараката ан-Насафи (ум. 1310), Любāб ат-та’виль фи ма‘āни ат-танзиль (Изысканное толкование смыслов ниспосланного) сирийского корановеда Абу аль-Хасана аль-Хазина (ум. 1341), аль-Баxр аль-муxит (Необъятное море) андалусского языковеда Абу Хайяна аль-Гирнати (ум. 1344) и др.

Тафсир на основе умозаключения, как правило, несёт на себе отпечаток не только богословских и научных предпочтений автора, но и той среды, в которой он был создан. Комментируя аяты, улемы разъясняют вопросы, в знании которых больше всего нуждаются их современники, и стремятся раскрыть коранические смыслы в свете достижений науки своего времени.

Учитывая значимость синтаксиса, морфологии и лексикологии для правильного понимания Корана, аз-Заджжадж и Абу Хайян уделяют большое внимание грамматическому и лексическому разбору аятов. Аз-Замахшари и Абу ас-Су‘уд чаще других обращаются к разбору риторических фигур и аргументов, Абу аль-Хасан аль-Хазин — к подробностям коранических рассказов и исторических преданий, Фахр ад-Дин ар-Рази и Абу Хайян — к выявлению взаимосвязи между аятами и сурами, египетский шейх Тантави Джаухари (ум. 1940) — к истолкованию аятов в свете естественных и общественных наук.

Современные комментаторы проявляют большой интерес к выявлению в Коране указаний на научные факты и на законы общественного развития, к разъяснению особенностей и преимуществ положений Корана в области семейного, трудового, хозяйственного, наследственного, гуманитарного и иных видов права.

К тафсирам на основе умозаключения относятся и краткие комментарии, составленные Джаляль ад-Дином аль-Махалли (ум. 1459) и Джаляль ад-Дином ас-Суюти. Первый из них написал комментарий к суре «Открывающей» и ко второй половине Корана, начиная с суры «Пещера», а после его смерти Джаляль ад-Дин ас-Суюти довёл этот труд до конца. Данный комментарий, известный как «Тафсир ал-Джалялейн», пользуется большой популярностью в мусульманском мире и рассчитан на самую широкую аудиторию.

Эту же цель преследовал шейх Мухаммад Сулейман аль-Ашкар при составлении книги Зубда ат-тафсир (Квинтэссенция толкования), сокращённой версии комментария Фатx аль-Kадир (Озарение от Всемогущего) йеменского богослова Мухаммада аш-Шаукани (ум. 1834). Разъяснению очевидного смысла аятов, а также извлечению из них этических норм и правовых положений посвящёны комментарии современных улемов ‘Абд ар-Рахмана ибн Насира ас-Са‘ди, Ахмада Исма‘иля ас-Саббага, Абу Бакра аль-Джазаири и др.

Особое место среди тафсиров на основе умозаключения занимают законоведческие комментарии. Опираясь на методы исследования, разработанные основателями мазхабов, комментаторы тщательно исследовали аяты, обнаруживая в них прямые указания и тонкие намёки на различные вопросы религиозно-правового характера.

Абу Бакр аль-Джассас посвятил свой трактат Аxкāм аль-Kур’āн (Положения Корана) рассмотрению шариатских заповедей и защите суждений ханафитских законоведов. Порой автор настолько увлекается рассмотрением разногласий между богословами и опровержением мнений других законоведческих школ, что читатель едва ли ощущает, что перед ним сочинение по тафсиру.

Шафиитский законовед Илкия аль-Харраси (ум. 1110) в своём сочинении, также названном Аxкāм аль-Kур’āн, энергично защищает суждения последователей своего мазхаба и нередко допускает жёсткие выпады в адрес аль-Джассаса. Такого рода тенденциозность в значительно меньшей степени ощущается в тафсире маликитского законоведа Ибн аль-‘Араби, который приводит и критически исследует суждения разных мазхабов.

Пожалуй, наиболее известный из законоведческих тафсиров — многотомный труд аль-Джāми‘ ли-аxкāм аль-Kур’āн маликитского богослова Абу ‘Абдаллаха аль-Куртуби (ум. 1273). Автор не ограничивается анализом только текстов религиозно-правового содержания, а последовательно комментирует весь Коран, разъясняя причины ниспослания аятов, различия между кирāāтами, лексические и грамматические особенности текста. Он нередко ссылается на труды своих предшественников, особенно ат-Табари, Ибн ‘Атийи, аль-Джассаса и Ибн аль-‘Араби, приводит их высказывания и даёт оценку их мнениям.

Комментируя аяты нравственно-этического содержания аль-Куртуби приводит поучительные изречения мыслителей и истории. Давая оценку взглядам мутазилитов, шиитов, суфиев и философов, аль-Куртуби проявляет редкую беспристрастность и корректность. Он избегает резких выпадов и жёстких высказываний, а его критика исполнена уважения к чужому мнению и признания высокого положения улемов, принадлежащих к разным школам и течениям.