Суфизм (таcаввуф) — мистико-аскетическое направление, объединяющее разные течения и тарикаты. Относительно времени возникновения этого течения высказываются разные мнения. Известно, что практика духовного очищения путём усердного поклонения, отказа от земных удовольствий и размышления над окружающим миром была известна уже во времена Пророка Мухаммада, мир ему и благословение Аллаха, и его сподвижников. Однако, по мнению ряда исследователей, возникновение теории и практики суфизма приходится на первую половину IХ в. Приблизительно в тот же период за аскетами и богомольцами закрепилось название суфии.

Некоторые авторы связывают происхождение этого термина со словом cуффа ‘навес’, потому что ‘людьми навеса’ называли бедных сподвижников, нашедших приют в мечети Пророка. Другие считают, что его этимология восходит к слову caфu ‘чистый’, ‘непорочный’ из-за чистоты сердец и помыслов суфиев, или к слову cафф ‘ряд’ из-за того, что настоящие суфии занимают первый ряд во время молитвы и перед Аллахом. По мнению большинства исследователей, слово таcаввуф — производное от слова cyф ‘шерсть’, потому что первые аскеты-отшельники носили грубую шерстяную одежду.

В становлении религиозно-философских идей суфизма большую роль сыграло углублённое размышление над текстом Корана и созерцание его эзотерического смысла в особом экстатическом состоянии (ваджд). Согласно суфийским представлениям, отрываясь от материального бытия, мистику удаётся заглянуть за завесу божественной тайны и приобрести знания, недоступные остальным людям. Проводя своего «приближённого» (вали) по «стоянкам» (макāмāт) мистического пути, Аллах открывает ему «внутренние» смыслы Корана, связанные с очевидным смыслом посредством символов (ишāра). Отсюда и название символико-аллегорического истолкования Корана — тафсир ишāри.

Относительно правомочности такого подхода богословы высказывают разные мнения. Например, аз-Заркаши не рассматривает суфийские комментарии как тафсир Корана, а относит их к категории душевных переживаний мистиков, возникающих при размышлении над откровением. Ибн ас-Салах (ум. 1245) в своих фетвах также отмечает, что некоторые высказывания суфиев о смыслах аятов имеют сходство с комментариями батинитов, и их следует рассматривать не как тафсир Корана, но как мысли, навеянные чтением священной книги. По их мнению, тафсир — это разъяснение того смысла, который несёт в себе толкуемый текст; если же объяснение выходит за рамки, очерченные самим текстом, если оно не связано с этимологическими и контекстуальными значениями языковых единиц, то его неправильно называть тафсиром.

Сторонники символико-аллегорического комментария, напротив, считают, что раскрытие «внутреннего» смысла откровений является одним из требований шариата и не противоречит Корану. В частности, в Коране содержится упрёк в адрес язычников-соплеменников Мухаммада, мир ему и благословение Аллаха, которые не понимали смысла Божьих назиданий (сура 4 «Женщины», аят 78). Это не означает, что они не понимали очевидного смысла Корана, ведь они были арабами и прекрасно знали родной язык. Однако они не разумели подлинного смысла текста, который открывается тем, кто всей душой предаётся размышлениям над Словом Аллаха.

По мнению этих улемов, символико-аллегорический тафсир отличается от комментариев батинитов. Во-первых, потому что эзотерические толкования суфиев имеют связь с очевидным смыслом аятов и не отрицают его. Во-вторых, потому что основанием для символико-аллегорического тафсира служит мистический опыт, а для суждений батинитов — философские посылки.

На эти различия указывает и Са‘д ад-Дин ат-Тафтазани (ум. 1390) в комментариях к вероучению имама ан-Насафи (ум. 1115). Он пишет, что батиниты отказываются понимать тексты Корана в прямом смысле и утверждают, что их подлинные значения известны только посвящённым. Что же касается мистиков, то они признают очевидный смысл текстов, но находят в них скрытые указания на тонкие значения, совместимые с очевидным смыслом.

Наиболее авторитетными тафсирами, в которых значительное место отводится символико-аллегорическим комментариям, являются труды Тафсир аль-Kур’āн аль-‘азим (Толкование Великого Корана) Сахля ат-Тустари (ум. 896), Xакāик ат-тафсир (Истины толкования) Абу ‘Абд ар-Рахмана ас-Сулями (ум. 1021), ‘Арāис аль-байāн фи xакāик аль-Kур’āн (Невесты разъяснения об истинах Корана) Абу Мухаммада аш-Ширази (ум. 1209), Рyx аль-ма‘āни (Дух смыслов) багдадского муфтия Шихаб ад-Дина аль-Алуси (ум. 1854). Следует отметить, что эти авторы, как правило, упоминают и очевидный, и «скрытый» смысл аятов, хотя в некоторых случаях ограничиваются разъяснением только очевидных или только «скрытых» значений.

Тафсир ишāри часто используется для философско-теологического обоснования суфийской космогонии и теории познания, представлений о «растворении» (фанā) и «пребывании» (бакā) в божественной сущности, «святости» (вилāйа), мистическом озарении (кашф) и т. д. Например, в комментарии к аяту «Люди писания просят тебя, чтобы ты низвел им писание с неба. Мусу они попросили о ещё большем» (сура 4 «Женщины», аят 153) аль-Алуси пишет, что под «писанием» здесь имеется в виду озарение (мукāшафа), а под «ещё большим» — лицезрение Бога (мушāхада). Аш-Ширази в комментарии к аяту «Аллах даровал вам тень от того, что Он сотворил» (сура 16 «Пчёлы», аят 81) пишет, что здесь речь идёт о святых, в тени которых муриды спасаются от зноя разлуки и от шайтанов.

В суфийской трактовке многие коранические понятия — это символы и аллегории, выражающие духовные истины, которые из-за их глубины и необъятности невозможно облачить в форму конкретных, чётких выражений и определений. Например, согласно ат-Тустари, под «деревом», к которому Адаму было запрещено приближаться (сура 2 «Корова», аят 35), подразумевается устремление к чему-либо, кроме Аллаха. Согласно Абу ‘Абд ар-Рахману ас-Сулями, «фрукты» и «финиковые пальмы» (сура 55 «Милостивый», аят 11) — это деревья познания в сердцах мистиков: их корни уходят в божественную тайну, а на их ветвях растут плоды общения с Аллахом.

Иногда такого рода эзотерические истолкования приписываются ранним мистикам (Зу-н-Нун аль-Мисри, аль-Джунайд аль-Багдади и др.), а иногда — признанным знатокам мусульманской традиции. Например, в тафсире ат-Тустари сообщается со слов Ибн ‘Аббаса, что буквенный зачин алиф-лāм-мим означает клятву Аллахом, ангелом Джибрилем и Пророком Мухаммадом, мир ему и благословение Аллаха. Надёжность данного сообщения сомнительна, потому что оно приводится без иснāда. Кроме того, в арабском языке не принято обозначать целые выражения одной буквой, если только в контексте речи нет указаний на смысл такого намёка.

Таким образом, тафсир ишāри опирается на мистический опыт суфийских шейхов и содержит разъяснения и образы, навеянные размышлением о смысле Корана и стремлением «раствориться» в любви к Аллаху. В одних случаях такие комментарии вписываются в контекст аятов, а в других случаях переживания мистика и его ассоциации остаются трудно объяснимыми.

Поэтому, согласно большинству исследователей, символико-аллегорический комментарий считается приемлемым, если он совместим с очевидным смыслом аята, не противоречит положениям шариата и здравому смыслу и если комментатор не считает его единственным возможным толкованием аята. Но даже в тех случаях, когда эзотерическое толкование отвечает перечисленным требованиям, опираться на него необязательно, потому что оно не является обязательным выводом из аята и не вытекает из его контекста, а есть результат индивидуального духовного опыта.

В этом параграфе мы рассмотрели важнейшие тафсиры, относящиеся к классическому комментарию Корана. Мы не касались сочинений батинитов, фалaсифа и «крайних» шиитов, потому что их комментарии носят откровенно предвзятый характер и не основаны на изучении лингвистических и содержательных особенностей текста.

Мы убедились, что мусульманские экзегеты расширяли границы наших представлений о сакральном тексте вплоть до ХV в., после чего в мусульманской религиозно-философской мысли наступил период застоя. И хотя улемы продолжали сочинять тафсиры Корана, они, как правило, ограничивались собиранием и комментированием высказываний своих предшественников, разъяснением слабых и ненадёжных сообщений, а также критической оценкой отдельных взглядов и подходов. Интерес к оригинальным исследованиям текста Корана возрос на рубеже ХIХ — ХХ вв., когда умы мусульманской интеллигенции охватили идеи реформации и обновления. Бурные политические и социально-экономические преобразования в мусульманских странах дали толчок развитию сразу нескольких направлений в тафсире, о которых речь пойдёт в следующем параграфе.