С точки зрения мусульманского богословия, коранические рассказы являются достоверными в историческом плане. Это суждение основывается на аятах, указывающих на правдивость каcаc, как и любых других коранических утверждений (например, сура 18 «Пещера», аят 13 и сура 28 «Рассказ», аят 3). Противоположная позиция в мусульманской среде получила распространение в середине прошлого века.

Большой резонанс вызвала книга аль-Фанн аль-каcаcи фu-ль-Кур’āн аль-карим (Жанр рассказа в Священном Коране) египетского исследователя Мухаммада Халяфаллаха. В работе отстаивается гипотеза о том, что каcаc в Коране основаны на сведениях, известных современникам Мухаммада, которые были подвергнуты художественной обработке. Основной посылкой для такого вывода стало мнение исследователя о том, что Коран якобы ни разу не опровергает слова язычников, называвших его асāтuр аль-аввалuн ‘легендами древних народов’.

Следует заметить, что данная посылка ошибочна в силу нескольких обстоятельств.

Во-первых, Коран грозит суровым наказанием тем, кто сравнивает его с легендами (сура 16 «Пчёлы», аят 25).

Во-вторых, в Коране неоднократно подчёркивается, что ниспославший его Аллах знает происходящее на небесах и на Земле (сура 25 «Различение», аяты 4-6). И если каcаc названы правдивыми рассказами, то описанные в них события действительно имели место.

В-третьих, Коран объясняет чудесность каcаc тем, что Мухаммад не был свидетелем тех событий (сура 3 «Семейство ‘Имрана», аят 44), и будь они вымышленными, подобные объяснения были бы лишены всякого смысла.

Наконец, в-четвёртых, в одном из аятов каcаc недвусмысленно противополагаются придуманным историям: «Это не вымышленный рассказ, а подтверждение того, что было прежде, разъяснение всякой вещи, верное руководство и милость для людей верующих» (сура 12 «Юсуф», аят 111).

Халяфаллах объясняет художественный вымысел в Коране тем, что Мухаммад рассказывал истории о древних народах не по своему желанию, а в ответ на требования мекканцев. Язычники, желая убедиться в его правдивости, расспрашивали иудеев о жизни библейских пророков, и Мухаммад якобы был вынужден пересказывать эти истории сообразно услышанному ими, чтобы не дать им повода усомниться в своей правдивости. Это утверждение неверно.

Из мусульманской традиции известно, что Мухаммада действительно расспрашивали о различных историях (например, о людях пещеры или о праведнике Зу-ль-Карнайне), чтобы испытать его правдивость, однако коранические рассказы имеют много отличий от библейских. Что же касается сходства между ними, то оно вполне естественно, потому что ислам признаёт истинность предыдущих небесных посланий. Вместе с тем Коран претендует на истинность именно тех повествований, которые приводятся в нём, а устранение неточностей в дошедших до нас текстах священных писаний — одна из целей его ниспослания (сура 5 «Трапеза», аят 48).

Правдивость коранических каcаc ставит под сомнение и египетский писатель и литературовед Таха Хусайн (ум. 1973). В своей книге Фu-ш-ши‘р аль-джāхилu (О доисламской поэзии) он допускает, что упомянутые в Коране и других священных книгах персонажи были вымышлены ради достижения религиозных или политических целей. Например, коранические истории об Ибрахиме и его сыновьях писатель объясняет желанием укрепить связи между арабами и евреями и обосновать преемственность между иудаизмом и исламом. Предтечей этой мысли стало предположение ряда востоковедов, что упоминание о родстве Исма‘иля с арабами появилось в Ветхом Завете после того, как иудеи оказались под властью Рима и стали нуждаться в поддержке арабов.

Вполне естественно, что взгляды Тахи Хусайна тоже были негативно восприняты в мусульманском мире. Целый ряд исследователей (в том числе Фарид Ваджди, Мухаммад аль-Хадир Хусайн, ‘Абд аль-Мута‘али ас-Са‘иди) посвятили отдельные труды анализу его воззрений. На наш взгляд, известный писатель не только обосновывает свои выводы сомнительными аргументами, но и оставляет без внимания обстоятельства, ослабляющие его позицию. В частности, если иудеи искали близости с арабами и поселились по соседству с племенами-потомками Кахтана (именно они проживали в Ясрибе), то остаётся неясным, почему они «придумали» родство не с ними, а с проживавшими на юге Хиджаза потомками ‘Аднана. Тем не менее, в работах Тахи Хусайна и Мухаммада Халяфаллаха использованы новые методологические принципы, которые могут быть полезны для переосмысления мусульманской традиции.

Следует отметить, что критическое отношение к достоверности коранических рассказов во многом инспирировано трудами востоковедов (Дж. Тримингэм, У. Сент-Клэр Тисдалл), в основе которых лежит концепция заимствования каcаc из библейской традиции и аравийских преданий. Мы должны признать, что исторических и археологических свидетельств о том, какие легенды бытовали в Центральной и Южной Аравии в доисламский период, крайне мало. Сведения о религиозных представлениях иудео-христианских общин, проживавших в этих областях, тоже крайне ограниченны. Более того, значительная часть имеющихся на этот счёт сведений опирается на источники исламского периода, к которым западная наука относится с известной осторожностью. Поэтому все попытки установить факт заимствования, предпринятые до сегодняшнего дня, ограничиваются констатацией наличия общих мест в библейских и коранических сказаниях и оригинальными гипотезами, лишёнными убедительной аргументации. Не случайно отечественный востоковед Е. Резван признаёт, что прямые источники заимствования коранических сюжетов и притч не обнаружены.

На наш взгляд, отношение к кораническим рассказам и их персонажам — это предмет веры, а не исторической науки. Коран не претендует на то, что подлинность каcаc будет подтверждена историческими документами и научными фактами. Напротив, эти рассказы считаются частью того сокровенного знания, которое люди узнают только через Божьих посланников: «Это один из рассказов о сокровенном, который Мы внушили тебе» (сура 12 «Юсуф», аят 102).

Исследования древних надписей и манускриптов могут подтвердить лишь факт существования и исчезновения древних городов и цивилизаций. Между тем в каcаc ударение делается на верования и нравы исчезнувших народов, а постигшая их участь связывается с событиями, которые в любом случае будут расцениваться исключительно как религиозная традиция.

Подводя итог обсуждению данной темы, необходимо сказать, что рассказы в Коране представляют собой самостоятельный жанр, дающий целостное представление о литературных особенностях Корана. Их изучение имеет большое значение для развития сравнительного религиоведения и для понимания основ исламской гомилетики и экзегетики. Применение методов литературной критики к тексту Корана пока не получило достаточно широкого распространения. Тем не менее в имеющихся немногочисленных работах по данной проблематике уже очерчены контуры перспективного направления в современном корановедении. Оно не только позволяет исследовать стилистические тонкости языка Корана, но и может стать основой для сближения теологического и востоковедческого подходов к изучению священного текста.