Рассмотренные выше свойства присущи кораническому стилю, но не отличают его от прочих видовых и индивидуальных стилей. Ясность и лёгкость свойственны многим прозаическим произведениям, а речи талантливых ораторов обычно отличаются живостью и повторениями. Точность характеризует большинство законодательных актов, а гармоничность украшает многие поэмы и стихотворения. Все эти качества не делают коранический стиль неповторимым и недосягаемым для искушённых риторов.

Коранический вызов, брошенный всему человечеству, предполагает наличие существенных стилистических особенностей, делающих священный текст необыкновенно выразительным и неподражаемым. И вполне естественно, что данная проблема привлекла к себе внимание многих исследователей в мусульманском мире (аль-Хаттаби, ар-Руммани, аль-Бакилляни, аз-Замахшари, аз-Зуркани) и на Западе (Дж. Гарсен де Тасси, Дж. Уонсбро, Т. Саббаг). Аз-Заркаши посвятил исследованию стиля Корана около двух томов своего четырёхтомного труда аль-Бурхāн фи ‘улюм аль-Kур’āн (Доказательство в коранических науках).

Пожалуй, наиболее заметной характерной чертой Корана является его фонетический строй. Сочетание пауз (вакф) и остановок (сакта), ассимиляции (идгāм), назализации (гунна) и других способов артикуляции в комбинации с рифмой и ритмизацией придаёт кораническому слогу особую темброво-фонетическую стройность, которая не присуща другим произведениям. Согласно традиции, именно эта особенность Корана первой поразила современников Мухаммада, которые быстро уловили различия между Кораном и между речами прорицателей, племенных ораторов и поэтов. Благозвучие и мелодика коранического слога оказывают эмоциональное воздействие даже на людей, не владеющих арабским языком. Этот удивительный ритм превосходит по своей красоте мелодичность музыкальных произведений и певучесть стихов. И если мелодия и рифма быстро наскучивают при частом повторении, то эвфония Корана благодаря многообразию её форм не вызывает скуки и неприятия.

Другая яркая особенность Корана — его лексико-синтаксическое совершенство. Слова и обороты подобраны и размещены в Коране наилучшим образом, благодаря чему заложенные в них значения очевидны, а необходимые акценты правильно расставлены. Как отмечают комментаторы, в тексте писания нет ни одного лишнего слова, ни единой случайной частицы. Одним из первых данную проблему поднял аль-Хатиб аль-Искафи (ум. 1030) в своей книге Дурра ат-танзиль ва гурра ат-та’виль (Жемчужина ниспослания и отборное истолкование). В частности, он объясняет причину употребления разных союзов و и ف в двух похожих аятах «Войдите в этот город и ешьте там вволю, где пожелаете» (сура 2 «Корова», аят 58) и «Поселитесь в этом городе и ешьте там, где пожелаете» (сура 7 «Ограды», аят 161). В первом аяте позволение есть вволю связывается с вступлением в город и поэтому здесь употребляется союз فَ ‘потом’, ‘и’. Он словно указывает на то, что если люди не подчинятся приказу Аллаха, то не смогут пользоваться благами в том городе. Во втором случае повелению ‘ешьте’ предшествует глагол ‘поселитесь’, который подразумевает не единовременное действие, а пребывание где-либо в течение некоторого времени. Поэтому здесь использован союз وَ ‘и’, не указывающий на причинно-следственную связь между двумя действиями.

Обосновывая точность лексических средств и синтаксических конструкций Корана, комментаторы объясняют не только различия между схожими аятами, но и выбор каждого конкретного слова из целого ряда синонимов, и к обсуждению данного вопроса мы вернёмся в следующем параграфе, где речь пойдёт о лексике Корана.

Ещё одна отличительная особенность Священного Корана в том, что приведённые в нём аргументы в одинаковой степени возбуждают и разум, и чувства. Они не только доказывают правильность и полезность тех или иных положений и поступков, но и формируют соответствующее эмоциональное отношение к ним, создавая эффект внушения. Например, обосновывая истинность воскрешения после смерти, Коран рисует живописную картину того, как мёртвая земля возвращается к жизни после проливного дождя (сура 41 «Разъяснены», аят 39). В другом месте перечисляются многочисленные знамения во Вселенной, рядом с которыми воскрешение людей не кажется невероятным (сура 50 «Каф», аяты 6-11).

Разъяснение философских и этических вопросов иногда сопровождается яркими сравнениями, а иногда встроено в истории о пророках и древних народах. Например, рассказ о пребывании Юсуфа в Египте строится на противопоставлении тяжести прелюбодеяния и пользы целомудрия, а центральное место в рассказе о заключении Юсуфа в темницу занимает разъяснение смысла бытия.

Безусловно, сложные философские проблемы поднимаются и в некоторых художественных произведениях, а среди научно-популярных сочинений есть такие, которые отличаются высоким художественным мастерством. Но только в кораническом стиле рациональное и эмоциональное сочетаются в такой непринуждённой форме, что практически каждая мысль в писании побуждает к размышлению и вызывает чувственную реакцию.

В отличие от других сочинений, Священный Коран характеризуется смысловой и композиционной цельностью. Эта особенность выражается и в выборе языковых средств, и в общности замысла. Но самое главное — весь текст писания пронизан царственным отношением ритора к аудитории и происходящим событиям. Подчинённый идее и целям откровения, стиль Корана всецело выступает воплощением нравственного отношения к намерениям, словам и поступкам. В этом легко убедиться на примере того, как различные элементы стиля утверждают одну из важнейших идей откровения — право на жизнь.

Идея осуждения убийства воплощается в Коране посредством разных языковых средств. Заповедь ‘не убий’ неоднократно повторяется в сочетании с угрозами о возмездии в этой жизни и после смерти (например, сура 6 «Скот», аят 151). Разъяснению сущности этого преступления посвящено яркое сравнение: «Кто убил человека не за убийство или распространение нечестия на земле, тот словно убил всех людей» (сура 5 «Трапеза», аят 32). Тяжкие последствия убийства — центральная тема рассказа о двух сыновьях Адама (сура 5 «Трапеза», аяты 27-31).

Проблемы мотивации убийства обнажаются в истории об убийстве копта (сура 28 «Рассказ», аяты 15-19). Она состоит из двух похожих эпизодов, в которых Муса дважды становится свидетелем конфликта между израильтянином и коптом. В первом случае он приходит на помощь своему соплеменнику и убивает врага, причинявшего страдания его народу. На первый взгляд, его действия вполне рациональны, однако их внешняя сторона противопоставляется внутренним переживаниям Мусы и нравственному обличению такого поступка. Описание второго эпизода отражает внутреннюю борьбу Мусы с соблазном покончить с ещё одним врагом. Он близок к тому, чтобы согрешить во второй раз, но своевременное увещевание останавливает его. И здесь на первый план выступает значимость искреннего покаяния, которое открывает путь к спасению даже для совершившего убиение.

Таким же образом каждая кораническая идея раскрывается в заповедях и притчах, рассказах и диалогах. Эти элементы дополняют друг друга, связывая воедино все части писания и придавая ему художественно-риторическую цельность. И если кто-либо полагает, что это качество в равной степени присуще и другим сочинениям, пусть сравнит любую поэму или любой роман с одной из длинных сур Корана. Насколько непринуждёнными выглядят переходы от одной темы к другой в этих сурах, и как много стилистических и содержательных элементов, объединяющих их аяты в единое целое.

Удивительной особенностью Корана является и то, что ясность аятов не исключает собирательности их значений. Принято считать, что речь либо ясна и понятна, либо нуждается в пояснении. Однако это правило не распространяется на коранические аяты, которые, с одной стороны, постигаются без особых усилий, а с другой стороны, предстают в новом свете по мере изучения их лексики и фразеологии, обстоятельств их ниспослания, их взаимосвязи с другими аятами и науками.

Раскрытие священных смыслов продолжается до сих пор, и в каждую эпоху тафсиры пополняются новыми и новыми истолкованиями. Например, ранние комментаторы считали, что в упоминании об ‘Узайре (сура 9 «Покаяние», аят 30) речь идёт о библейском Ездре. Так звали книжника, знавшего наизусть Тору и обучавшего ей израильтян в период вавилонского плена. Когда же израильтяне вернулись в Иерусалим и выкопали свитки Торы, они убедились в том, что Ездра не ошибался ни на йоту. Согласно ат-Табари, именно тогда некоторые израильтяне назвали Ездру сыном Бога, о чём и говорится в Коране. Совершенно иное истолкование данного аята появилось в прошлом столетии, когда открытия египтологов пролили свет на древнеегипетскую мифологию. По мнению аз-Зуркани, имя ‘Узайр — это изменённый вариант имени египетского бога Осириса (егип. Усир). За годы проживания в Египте мифические представления местных жителей повлияли на верования израильтян, и некоторые из них стали называть Осириса сыном Бога. На наш взгляд, это толкование вполне приемлемо, тем более что нет исторических или археологических свидетельств того, что иудеи называли Ездру сыном Бога. В предыдущем параграфе мы также привели несколько примеров того, как современные научные открытия влияют на истолкование аятов.

К особенностям коранического стиля можно отнести и сочетание лаконичности слога с ёмкостью смысла. Аяты Корана изобилуют фигурами опущения, а указания на определённые понятия и события нередко выражаются немногословными намёками. Благодаря этому создаётся эффект живой речи между собеседниками, которым хорошо известно о предмете речи и подробностях обсуждаемых вопросов. Между тем известно, что краткость речи обычно граничит с двусмысленностью и туманностью, а её полнота требует многословия и пространных разъяснений. И хотя примеры лаконичных и ёмких речей встречаются во многих прозаических и поэтических произведениях, трудно найти другую книгу, в которой практически весь текст характеризуется этим свойством.

Аз-Зуркани пишет: «Если ты хочешь самостоятельно убедиться в этой особенности, то открой экземпляр Корана, выбери какое-нибудь предложение и сосчитай его слова. Потом из любой другой книги выбери предложение, состоящее из такого же количества слов, и сравни эти два предложения. Посмотри, какое из них богаче по смыслу и лаконичнее. И ещё посмотри, какое слово можно опустить или заменить на более подходящее в божественной речи и сколько слов следует опустить или заменить в речи человеческой».

Мы рассмотрели лишь некоторые особенности коранического стиля, которые упоминаются в трудах богословов. Некоторые из них очевидны, некоторые требуют тщательного исследования и обоснования. Тем не менее абсолютное большинство исследователей согласны в том, что язык Корана уникален и выделяется своими литературными достоинствами. Как пишет отечественный востоковед Е. Резван, «в ряде позиций он принципиально несопоставим с абсолютным большинством современных ему языковых материалов, которые дошли до нас».