На рубеже ХVIII — ХIХ вв. мусульманская цивилизация переживала переломный момент в своей истории. Европейская колонизация, начавшаяся с периферии исламского мира, перекинулась на культурные центры мусульманского Востока и обнажила глубокий кризис, поразивший практически все сферы жизнедеятельности уммы. Мусульмане оказались не способны противостоять военной экспансии Запада. Это был вызов традиционному укладу, который на протяжении многих веков поддерживался монархическими режимами и духовенством.
Для преодоления научной и технологической отсталости мусульмане нуждались в реформировании общественных отношений, образовательной и экономической систем. Неизбежность перемен всё больше осознавалась мусульманскими интеллектуалами, которые были обеспокоены судьбой своих народов. Они выступали за пропаганду научных знаний, за изменение политической формы правления, за развитие новых отраслей промышленности. Оказавшись перед лицом социальных и политических проблем, они искали пути выхода из кризиса не только в мусульманской традиции, но и в светских учениях. Вместе с тем осознание того, что Коран на протяжении многих веков оставался источником творческих сил и духовной энергии мусульман, побуждало их обратиться прежде всего к переосмыслению коранического учения.
Вдохновителем реформаторского движения в исламе считается Джамаль ад-Дин аль-Афгани (ум. 1897). Последние три десятилетия своей жизни он провёл за границей, призывая к политическому объединению мусульманских народов в борьбе против колониальных держав. Религиозно-философские взгляды аль-Афгани изложены в цикле из семнадцати статей, опубликованных в еженедельнике аль-‘Урва аль-вускa (Прочнейшая рукоять). Несмотря на политический характер этих публикаций, в них особо подчёркивается необходимость истолкования Корана как «единственного верного руководства» и донесения его смысла до человеческих сердец.
Аль-Афгани упрекает средневековых богословов за то, что они уделяли повышенное внимание лингвистическим и правовым аспектам Корана, не придавая должного значения социальным и этическим вопросам. По его мнению, средневековые тафсиры оторваны от реальности и не помогают читателю понять естественные законы развития общества и его ответственность за восстановление на Земле справедливости и порядка.
Согласно его представлениям, комментатор не должен упражняться в грамматическом и лингвистическом разборе текста на примере аятов из Корана, но должен очищать умы людей от ошибочных представлений и помогать им встать на путь духовного и интеллектуального развития. В своих статьях и выступлениях аль-Афгани часто комментирует аяты Корана, разъясняет законы общественного развития, связывает их с судьбой мусульманской уммы и подчёркивает разницу между кораническим идеалом и между состоянием мусульманских народов.
Идеи аль-Афгани нашли понимание среди мусульманской интеллигенции, но встретили сопротивление как со стороны правящих кругов, опасавшихся его идей о построении парламентской монархии, так и со стороны традиционалистов. Последние обвинили его в отступлении от убеждений четырёх суннитских мазхабов и в сомнительных связях с масонами.
Несмотря на это, учение аль-Афгани оказало положительное влияние на развитие арабской религиозно-философской и общественной мысли. Его видение современного тафсира было развито мусульманскими реформаторами Мухаммадом ‘Абдо (ум. 1905) и Мухаммадом Рашидом Ридой (ум. 1935) в Египте, ‘Абд аль-Хамидом ибн Бадисом (ум. 1940) — в Алжире, Мухаммадом ат-Тахиром ибн ‘Ашуром (ум. 1973) — в Тунисе и т. д.
Одним из ближайших соратников Джамаль ад-Дина аль-Афгани был египетский общественно-религиозный деятель Мухаммад ‘Абдо, который примкнул к нему в Париже и принял активное участие в издании еженедельника аль-‘Урва аль-вускa. В 1888 г. Мухаммад ‘Абдо вернулся на родину, где работал сначала кади, потом — советником в Апелляционном суде, а в последние годы жизни — верховным муфтием Египта. Приступив к комментированию Корана с целью составления пособия для мусульманских медресе, он использовал свой публицистический талант для обоснования исторической роли ислама в современную эпоху.
На протяжении полувека тезисы, сформулированные ‘Абдо, вдохновляли идеологов политического ислама, а стиль его комментариев лёг в основу нового направления в тафсире — литературно-публицистического тафсира. Приблизительно в 1903 г. он завершил работу над тафсиром коротких сур, вошедших в последний джуз’ Корана. Наряду с этим он успел написать толкование первых сур Корана, дойдя до 126-го аята суры «Женщины».
Отправная точка учения Мухаммада ‘Абдо — прочтение Корана в свете современной исторической и общественно-политической науки. Он был убеждён в том, что каждая эпоха в состоянии увидеть себя в зеркале Корана. В связи с этим он придавал большое значение размышлению над аятами. Верующие не будут спрошены о том, что говорили о смыслах Корана другие люди, полагал Мухаммад ‘Абдо, и поэтому они должны самостоятельно постигать его значения. Не желая попадать под влияние авторитетных экзегетов, он приступил к комментированию аятов без обращения к классическим тафсирам и лишь изредка пользовался краткими комментариями из трактата Тафсир аль-Джаляляйн.
Важное место в его комментариях отводится вопросам идеологии и разъяснению смысла установления Божьих заповедей. Его подход к шариату отличается свободомыслием, он осуждает слепое подражание какому-либо одному мазхабу или религиозному авторитету. В ряде случаев он отвергает правовые положения, признаваемые всеми богословами без исключения, что является причиной критики в его адрес со стороны традиционалистов и последователей калāма.
Мухаммад ‘Абдо избегает ссылок на «предания израильтян» и комментирования неуточнённых выражений, редко обращается к разъяснению правовых норм и лингвистических особенностей текста. В то же время он задерживается на разъяснении риторических приёмов в Коране, подчёркивает глубину и мудрость коранической мысли. Будучи поклонником западной философии и исламского мистицизма, в своих комментариях он неоднократно обращается к проблеме психологии и духовного развития личности. Отмечая неразрывную связь между человеком и обществом, он полагает, что подлинное благочестие обретает только тот, кто приносит пользу окружающим.
Последовательный сторонник рационализма Мухаммад ‘Абдо высказывает смелые идеи, противоречащие устоявшимся религиозным представлениям. В частности, он рассматривает колдовство как разновидность шарлатанства и отрицает возможность его воздействия на психосоматическое состояние человека, хотя примеры такого воздействия описаны в Коране и в достоверных хадисах. Он также скептически относится к мусульманским представлениям о мире ангелов и джиннов. Под ангелами он понимает природные силы, регулирующие различные процессы на Земле и в космосе. Развивая эту идею, он интерпретирует поклонение ангелов Адаму как образное указание на подчинение природных сил человеку, а отказ Иблиса от поклонения Адаму — как указание на то, что человек не властен над силами зла.
Большой вклад в развитие идей Мухаммада ‘Абдо внёс его соратник Мухаммад Рашид Рида. Он родился в Багдаде и вырос в ливанском городе Триполи, получил религиозное образование и с детства проявлял большой интерес к арабской литературе. В 1898 г. он переехал в Египет, чтобы присоединиться к Мухаммаду ‘Абдо, чьи реформаторские взгляды оказали большое влияние на его мировоззрение. Именно он готовил к печати комментарии своего учителя, публиковавшиеся в журнале Манāр, а после его смерти самостоятельно продолжил работу над толкованием Корана. Написанный им тафсир опубликован в 12 томах и обрывается на 53-м аяте суры «Юсуф». Позднее шейх Мухаммад Бахджат аль-Байтар завершил комментарий к этой суре и опубликовал его отдельной книгой под авторством Мухаммада Рашида Риды.
По своей методологии тафсир Рашида Риды имеет много общего с комментариями Мухаммада ‘Абдо. Его главная цель — разъяснить смысл аятов и их значение для современного человека, развеять сомнения относительно превосходства шариата и ответить на обвинения ориенталистов в адрес Корана. Извлекая законы исторического развития из коранических историй и назиданий, он анализирует причины «болезней», поразивших мусульманские общества, и намечает способы их излечения.
Разделяя рационализм своего учителя, Рашид Рида интерпретирует многие коранические понятия в переносном смысле. Он не верит в существование мира ангелов и джиннов, а из всех чудес Пророка Мухаммада, мир ему и благословение Аллаха, упомянутых в мусульманской традиции, признаёт только Священный Коран. К рационалистическому истолкованию он прибегает и при объяснении некоторых основ веры. В частности, он разделяет суждения мутазилитов и хариджитов о том, что совершивший тяжкие грехи, такие как ростовщичество или преднамеренное убийство, попадёт в ад навечно, если только не принесёт покаяния.
Вместе с тем отношение Рашида Риды к мусульманской традиции отличается от подхода его предшественника. Он гораздо чаще ссылается на хадисы и асары, оценивает степень их достоверности и цитирует мнения авторитетных улемов. Больше внимания в его комментариях уделяется и разъяснению правовых норм шариата, хотя суждения автора по некоторым вопросам разнятся с мнениями авторитетных имамов.
Например, комментируя аят об очищении песком — тая́ммуме(сура 4 «Женщины», аят 43)
, он высказывает жёсткую критику в адрес тех, кто не разрешает путнику очищаться песком при наличии воды. По его словам, шариат облегчает путникам отправление религиозных обрядов и позволяет им очищаться песком даже при наличии воды, хотя это мнение противоречит четырём традиционным мазхабам.
Суровую позицию Рашид Рида занимает и по отношению к комментаторам, которые ссылаются на слабые хадисы и на «предания израильтян». Однако сам автор не всегда последователен в этом вопросе и при комментировании рассказов о пророках нередко цитирует ветхозаветные тексты, объясняя ими неочевидные фрагменты в Коране.
Ярким образцом литературно-публицистического тафсира является многотомный труд египетского шейха Ахмада ибн Мустафы аль-Мараги (ум. 1952). Он был родным братом шейха Университета аль-Азхар Мухаммада аль-Мараги (ум. 1945), одного из символов реформаторского движения первой половины прошлого века. Как и его брат, он был учеником и последователем Мухаммада ‘Абдо и доносил обновленческие взгляды до самых широких слоёв арабо-мусульманского сообщества.
Тафсир аль-Марāги написан простым и выразительным языком и содержит глубокий анализ коранического текста, разбитого на смысловые блоки. Истолкование общего смысла каждого фрагмента автор дополняет разъяснением значений лексических единиц и причин ниспослания. Он заостряет внимание на коранических назиданиях и не упускает случая дать практический совет, разъясняет цели шариата и причины установления заповедей.
Стремясь сделать свой комментарий доступным для широкой аудитории, аль-Мараги не уделяет внимания разъяснению синтаксических и морфологических особенностей текста, не углубляется в разногласия между традиционалистами и последователями калāма, но подробно останавливается на рассмотрении актуальных вопросов вероучения и права. Он доказывает, что Коран никогда не становился между человеком и научным прогрессом и что коранические истины не противоречат научным открытиям, сделанным в последние десятилетия. Он обращается к языку современной науки для доказательства отдельных положений веры, таких как воскрешение после смерти. Несмотря на это, в целом аль-Мараги не одобряет попытки некоторых комментаторов связать тафсир Корана с современными научными теориями.
Как и другие представители мусульманского реформаторства, аль-Мараги — сторонник рационалистического истолкования многих коранических текстов, в том числе рассказов о пророках. Он не признаёт истинность мира ангелов и джиннов, по-своему интерпретирует историю о сотворении Хаввы из ребра Адама и т. п. Вместе с тем, в отличие от других реформаторов, он не избегает обращения к классическим тафсирам и ссылок на своих предшественников. Напротив, создаётся впечатление, что аль-Мараги тщательно изучал труды авторитетных комментаторов и выбирал из них то, что принимал его разум и что ложилось ему на сердце. Он никогда не говорил, что приступал к истолкованию аятов без предварительного обращения к трудам других улемов, и не претендовал на открытие нового смысла в Коране.
Значительный вклад в развитие методологии современного тафсира внёс египетский реформатор Амин аль-Хули (ум. 1966). Вслед за Мухаммадом ‘Абдо он рассматривает Коран как величайший памятник арабской литературы, сыгравший большую роль в сохранении и развитии арабского языка. В своей книге Манāхидж ат-тадждид фи-н-наxв ва-ль-баляга ва-т-тафсир (Обновленческие методы в синтаксисе, риторике и тафсире) он подчёркивает, что кораническое послание адресовано не только к мусульманам, но ко всему человечеству, которое нуждается в справедливом руководстве.
Аль-Хули призывает к отказу от предубеждений, которые объявляют веру в истинность ислама обязательным условием для изучения Корана. По его мнению, истинный смысл аятов может открыться любому беспристрастному исследователю, если тот изучает священный текст в историко-культурном и проблемно-тематическом аспектах.
Историко-культурный аспект предполагает ознакомление с материальной и духовной средой, в которой происходило ниспослание Корана и вне которой трудно выделить его идейно-эмоциональное содержание. Проблемно-тематический подход к сакральному тексту подразумевает видение тематического единства в коранических историях, притчах, заповедях и т. д.
Разрывая с идеалистическим видением истины вне исторического процесса, Амин аль-Хули расширяет сферу знаний, на которые должен опираться комментатор при изучении Корана. В своей работе Мин хадй аль-Kур’āн (Кораническое руководство) он излагает принципы современного тафсира, который сам автор называет тафсир байāни ‘риторическим комментарием’. По его мнению, если средневековые представления об и‘джāзе были основаны на классическом понимании риторики, то сегодня язык Корана следует изучать в свете достижений литературного критицизма, современной психологии и эстетики.
Таким образом, в минувшее столетие к публицистическому жанру обращались многие комментаторы Корана, стремившиеся связать содержание Откровения с проблемами современности и адаптировать религиозно-правовые нормы шариата к меняющимся условиям. Их труды сыграли важную роль в развитии религиозного сознания мусульманских народов. Благодаря им тафсир Корана стал не только источником религиозного мировоззрения, права и морали, но и средством интеллектуального воспитания личности. Прикладной характер таких комментариев обычно достигается за счёт их политического подтекста, понимание которого необходимо для оценки современных политических процессов в исламском мире.